Ричард III был вынужден молчать. Открыто бросить Бакингему обвинение в убийстве и привлечь его к суду становилось равносильно признанию собственной вины: никто бы не поверил, что ближайший сподвижник короля пошел на такое преступление по собственному почину. Скорее, Ричарду поставили бы в вину то, что он избавляется от верных слуг, сыгравших отведенную им роль. Предъявить трупы детей с естественным объяснением причин их гибели король также не мог, поскольку убийство не было как следует подготовлено и следы насилия любой мог увидеть невооруженным глазом. Ричард III решил, что все уляжется само собой, тем более что судьбой принцев особо никто не интересовался.
Совершенно неожиданно для современников, но следуя понятной нам логике событий, первый вельможа королевства превратился в главаря мятежников, а бывший государственный пленник — в его союзника и наставника. Бакингем объявил о своем участии в восстании против Ричарда III, и тут же поползли слухи о кончине принцев. Восставшие недолго оставались без знамени — их переориентировали на поддержку Генри Тюдора, никому дотоле не известного. Бакингем послал депешу в Бретань, где находился в изгнании Генри Тюдор, призывая его примкнуть к заговору и поторопиться с прибытием в Англию. На свет появился хитрый план, по которому валлиец должен был жениться на сестре принцев Элизабет, чтобы таким образом укрепить свои претензии на трон. Вдова покойного короля Элизабет Вудвилл одобрила идею такого брака.
Ввязываясь в подобную авантюру, Тюдор должен был стопроцентно верить в смерть принцев, поскольку собирался заставить Парламент отменить акт о признании детей Эдуарда IV незаконнорожденными ради своей будущей жены. Но ведь этот акт возрождал и права принцев, что никак не могло устроить Тюдора. Достоверной же информацией о судьбе детей могли располагать только король, благодаря своему положению имевший точные сведения обо всем, что творилось в королевстве, или сам убийца. Король вряд ли простер свою любезность настолько далеко, чтобы делиться информацией с Тюдором, но это вполне мог сделать убийца — герцог Бакингемский, который представил претенденту неоспоримые свидетельства того, что принцы долее не пребывают среди живых.
Нужно отметить и еще один стимул, который мог подвигнуть герцога на измену: он сам имел права на трон, причем более основательные, чем Тюдор. В начинавшейся заварушке вполне мог погибнуть кто-то из соперников — либо Гепри, либо Ричард III, и Бакингем выигрывал в любом случае, подбираясь на один шаг ближе к трону.
Собственно, так и случилось — Ричард III пал в 1485 году в битве на Босуортском поле. Но герцог не смог извлечь из этого никакой выгоды: его восстание потерпело крах задолго до этого, в конце октября 1483 года, а 2 ноября 1483 года король казнил Бакингема, даже не удостоив предателя аудиенции, о которой тот умолял. Официально его обвинили в государственной измене и участии в заговоре, умолчав, понятное дело, о другом, более тяжком преступлении.
Теория о виновности Генри Стаффорда 2-го герцога Бакингемского кажется нам наиболее логичной и обоснованной, а главное, объясняющей большинство темных мест в истории с убийством Тауэрских принцев. Американский академик Пол Мюррей Кендалл также считал герцога виновником гибели мальчиков. Ученый донускал, что Бакингем мог действовать с ведома короля, но все же склонялся к мысли о том, что тот отважился на преступление по собственной инициативе. Подобно всякой другой попытке снять груз вины с Ричарда III, работа Кендалла вызвала массовое возмущение в стане противников последнего Йорка: писательница Элисон Вейр и историк Десмонд Сьюард заявили, что аргументы американца несостоятельны. Однако сами они так и не смогли предложить более внятного объяснения событий лета-осени 1483 года.
Подозревается Генри VII Тюдор
Генри Тюдор, находившийся в изгнании на континенте, никак не мог убить принцев до того момента, как он примерил корону Англии на Босуортском поле 22 августа 1485 года. Таким образом, если скелеты, найденные в Тауэре, действительно принадлежат принцам, то валлиец прямо не причастен к этому преступлению. Но из троих подозреваемых его мотивы надо признать наиболее обоснованными. Принцы представляли самую серьезную угрозу именно для него, поскольку права Тюдора на трон были самыми спорными и уязвимыми. Однозначно отметать его кандидатуру на роль убийцы было бы неправильно.
Если мальчики не были убиты в 1483 году, то они могли дожить до вступления на трон Генри VII. Одержав победу на Босуортском поле, новый король должен был приказать устранить принцев, однозначно более законных, чем он сам, несмотря на все парламентские акты, объявлявшие их бастардами. И сделать Тюдору это было нужно до 18 января 1486 года, когда он женился на сестре принцев: свадьба сопровождалась парламентским актом, отменявшим Titulus Regius, так что Эдуард V вновь становился полностью легитимным королем! В этом случае совершенно объяснимо нежелание Гепри VII ворошить историю с принцами сразу после вступления на престол, поскольку даже при современном ему развитии медицины очевидно различие между останками только что убитых жертв и тех, что пролежали в земле два года. Зато в 1502 году король мог себе позволить открыть место захоронения — по прошествии 17 лет с момента убийства. Однако и тут он ограничился тем, что провел имитацию поисков, и ничего не нашел на том самом месте, где скелеты обнаружились в конце XVII века.
Этой версии, по многим причинам весьма привлекательной, противоречат несколько фактов. Во-первых, слухи об исчезновении принцев и об их убийстве получили распространение в Англии в 1483–1484 годах, и с тех пор не было предпринято ни единой попытки их опровергнуть. Во-вторых, Генри VII несомненно знал о смерти мальчиков, когда выдвигал свои претензии на трон и одобрял план, включавший в себя брак с принцессой Элизабет, которая представлялась единственной законной наследницей дома Йорков. Достоверно узнать о том, что принцы погибли, он мог только от непосредственного убийцы — герцога Бакингемского, перебежавшего на его сторону. Мать принцессы и принцев — Элизабет Вудвилл — полностью одобрила этот план. Вряд ли она согласилась бы собственными руками лишить своих детей надежды на трон в угоду безродному валлийцу. Так что вдовствующая королева тоже наверняка знала о гибели сыновей.
Свергнув Ричарда III с трона, Генри VII даже не подумал обвинить своего противника в убийстве детей, хотя тот уже не мог ничего опровергнуть. Тюдор не стал искать останки: его положение и без того было достаточно двусмысленным, как у любого узурпатора. И зачем ему лишние проблемы, связанные с этой старой трагедией? Не дай Бог недоброжелатели, которых у валлийца хватало, начали бы обсуждать, кто на самом деле приложил руку к убийству: Генри VII не только имел весомые мотивы, но и был союзником герцога Бакингемского, поведение которого в конце лета — начале осени 1483 года было, мягко скажем, подозрительным.
По прошествии многих лет Тюдору подвернулся удобный случай, который он не захотел упускать. По обвинению в государственной измене и участии в заговоре Эдмунда де Ла Поля 3-го герцога Саффолкского был арестован сэр Джеймс Тиррелл. Он идеально подходил для маленькой комбинации, задуманной Генри VII: не аристократического рода, верный слуга короля Ричарда III. Под пыткой королевские палачи выбили из Тиррелла признание в убийстве принцев. Как Тиррелл, не принимавший участия в этом злодеянии, мог точно указать место захоронения мальчиков? Очень просто — о нем знал Генри VII от герцога Бакингемского. Исповедь, если она вообще существовала, была без лишнего шума положена в архив рядом с другими бумагами государственной важности для потомков.
