Только в царствование милостивой Екатерины могло случиться доселе небывалое — в самой Москве, под носом высшего церковного и светского начальства староверы свободно построили огромные, великолепно украшенные храмы.
Построили при следующих обстоятельствах.
В декабре 1770 года в Москве началась чума, особенно усилившаяся в марте 1771 года. Люди ежедневно умирали сотнями. По распоряжению властей все кладбища в городе были закрыты. Умерших хоронили на погостах подмосковных деревень в общих могилах.
В числе закрытых кладбищ оказались два старообрядческих. Эти особые погосты с часовнями, известные с 1718 года, принадлежали поповцам. Одно находилось у Серпуховской заставы, другое — у Тверской заставы.
Для новых захоронений поповцам была выделена земля в трех верстах от Рогожской заставы. В то же время беспоповцам было дозволено основать свое кладбище неподалеку от села Преображенского. Так возникли прославленные Рогожское и Преображенское староверческие кладбища.
При учреждении Рогожского кладбища была выстроена маленькая деревянная часовня во имя святителя Николы Чудотворца. В 1776 году ее сменил более обширный каменный храм.
Покровский собор на Рогожском кладбище. Фотография 1833 г.
В 1791 году с разрешения московского градоначальника Прозоровского началась постройка «холодной» — неотапливаемой, летней — часовни во имя Покрова Пресвятой Богородицы, долгое время бывшей самой большой из всех городских церквей. По первоначальному замыслу она должна была вмещать до трех тысяч богомольцев, иметь алтарные апсиды и пять глав.
О крупном строительстве стало известно петербургскому митрополиту Гавриилу (Петрову). Он подал императрице донос о том, что староверы «начали строить церковь, превышающую пространством и огромностью Успенский собор, чтобы огромностью сего храма унижать первую в России Церковь в мыслях простого народа».
Прозоровскому пришлось оправдываться перед Екатериной и срочно приказать апсиды сломать, величины убавить и строить храм с одной главой. Этим объясняется некоторая несуразность Покровского собора — внешне он напоминает огромный, но простой дом.
Впрочем, как гласит предание, императрица соизволила пожертвовать московским староверам большое напрестольное Евангелие в серебряном окладе, которое благоговейно хранилось в алтаре Покровского храма.
В 1804 году староверам удалось без осложнений построить «теплую» — отапливаемую, зимнюю — часовню во имя Рождества Христова.
Христиане, лишившиеся после раскола древних русских святынь — соборов Московского Кремля, создали на Рогожском кладбище новые святыни — Никольский, Покровский и Рождественский храмы.
Их с неслыханной роскошью украсили прихожане — богатые московские купцы. В церквах были иконы превосходного древнего письма в серебряных золоченых окладах, усыпанных драгоценными камнями и жемчугом, серебряные подсвечники с пудовыми свечами, золоченые иконостасы и великолепная утварь.
К сожалению, только Покровский собор сохранил свое убранство до наших дней.
Вокруг кладбища выросла Рогожская слобода. Кроме храмов здесь были больницы, богадельни, приюты для сирот, дома священников и пять женских монастырей.
Инокини и послушницы непрестанно читали Псалтырь за умерших, а также занимались рукоделием: вышивали шелками, золотом и бисером, плели пояса и лестовки, пряли лен и ткали холсты.
Для начальства над кладбищем и богадельнями была учреждена особая контора под управлением попечителей. Для совершения богослужений контора по своему усмотрению отправляла в отдаленные места иереев. Священники возили с собой запасные Дары, миро и святую воду. В лучшие годы на Рогожском кладбище служили 12 иереев и 4 диакона.
Самым известным и уважаемым служителем кладбища был священник Иоанн Матвеевич Ястребов (1770–1853). В 1803 году он, уверившись в истинности старой веры, покинул Синодальную Церковь и ушел в Рогожскую слободу. Здесь Иоанн прожил со своей супругой Евфимией пятьдесят лет.
Храмы Рогожского кладбища считались часовнями без алтарей, поэтому в них служились только вечерни, утрени, полунощницы, часы и молебны, а также совершались крещения, исповеди и венчания. Умерших отпевали в Никольской часовне.
Крещения младенцев совершались в Рождественской часовне, для чего там находилось 46 купелей. Исповедь священники принимали в храмах, иногда у себя на дому. Говевшие и исповедовавшиеся причащались в часовнях запасными Дарами.
Раз в году, в Великий четверток, тайно, дабы не навлечь гнева властей, иереи служили литургию для освящения запасных Даров, пользуясь переносной походной церковью. Она напоминала палатку, в которой устанавливался складной престол с антиминсом. В случае опасности такую церковь можно было быстро разобрать и спрятать.
Внутреннее убранство Покровского собора. Фотография 1913 г.
В 1813 году по окончании войны с Францией Москва была занята донскими казаками, многие из которых были староверами. За духовной поддержкой они обращались на Рогожское кладбище.
По преданию, старообрядцем был атаман Матвей Иванович Платов (1751–1818), прославленный военачальник. Возвращаясь на Дон после победы над французами, он подарил кладбищу древнюю походную церковь, освященную во имя Пресвятой Троицы. Власти разрешили служить в ней литургии по большим праздникам.
Эти службы, собиравшие тысячи богомольцев, совершались в часовнях истово и благочинно. Но в 1823 году император Александр I
[86], внук Екатерины II, получил донос о торжественных богослужениях на кладбище. Был проведен обыск, и походная церковь Платова была отобрана.
Глава 42. Царь Николай
Путь многих священнослужителей, переходивших в старообрядчество из государственной Церкви, начинался в Москве на Рогожском кладбище.
Сюда их привозили скрытно, чтобы не прознала полиция. Здесь помазывали миром и оставляли при часовнях учиться правильному служению по старым книгам.
Из Москвы по всей Руси расходились загадочные письма: «Мы нашли соль, да сырую, просушили на рогожке и ссыпали в сусек». Это означало: староверы нашли иерея из Синодальной Церкви («соль сырую»), совершили над ним миропомазание на Рогожском кладбище («просушили на рогожке») и поместили при храме («ссыпали в сусек»).
Отсюда священники разъезжались по приходам. Здесь же находили последнее пристанище. На кладбище было особое место для их погребения, отмеченное памятным крестом с надписью: «Сей крест Господень поставлен в память почивающим здесь своими телами священнослужителям. Они всегда страхом внешнего гонения поражались и внутренним лишением благочестивого епископства утомлялись. И в таковом лютом треволнении как великодушные пловцы и без кормчего спасали от потопления корабль церковный».
