Лошадь задрожала, когда руки Сторма ослабили захват и лёгкими гладящими движениями прошлись вдоль его крутой шеи, коснулись раздутых ноздрей, прикрыли на мгновение его прекрасные тёмные глаза и снова вернулись на шею, пробежались по крупу, и по ногам. Скоро каждый дюйм лошадиной шкуры был оглажен и обследован ласковыми властными руками.
— Кусок верёвки найдётся? — спокойно спросил Сторм, и Ларкин, к которому присоединилось уже немало зрителей, взял протянутый кем-то моток и бросил Учителю зверей. Землянин свернул её петлёй и уложил точно позади передних ног лошади.
Затем, выбрав удобный момент, он быстрым движением вскочил на лошадь, туго сдавил коленями её бока, а руки опять зарылись в гриву. Жеребец вздрогнул, сжатый ногами наездника, и протестующе заржал.
— Берегись! — крикнул Сторм. Жеребец закружился на месте и вдруг рванулся в открытые ворота, так и не сбросив своего всадника. Землянин припал к его шее, жёсткие волосы конской гривы хлестали его по лицу. Он тихонько нашёптывал древние как мир слова, которыми его древние предки успокаивали и приводили в чувство взбесившуюся лошадь.
Потом, когда космопорт позади них виделся уже горстью бусинок, рассыпавшихся по ржавой земле долины, Сторм осторожно сжал колени, замедляя скачку, ласково и властно похлопал животное по шее и спокойно повернул послушную теперь лошадь назад, в загон.
Сторм не остановился близ поджидавших его мужчин, а сразу же направился к дереву, под которым отдыхала его команда. Жеребец, почуяв незнакомый и пугающий запах кошки, попытался броситься в сторону, но Сторм легко сдержал его и снова успокаивающе заговорил. Сурра поднялась на ноги и направилась к ним, волоча за собой поводок.
— Кошка никогда не уживётся с лошадьми.
— Вы так считаете? Вот увидите, как они будут вести себя при второй встрече, — возразил Сторм. — Сурра давно уже не дикий охотник. Она прекрасно обучена, а кроме того, она ещё и отличный разведчик.
— Хорошо, — расхохотался Ларкин. — Ты, сынок, и вправду Учитель зверей, и я видел, что ты можешь делать с ними. Мы собираемся выступать завтра. Тебя это устраивает?
— Вполне.
Сторм верхом въехал в загон и пустил своего жеребца отдыхать в табун.
Тропы для перегона скота были проложены людьми, знающими своё дело. Хотя Сторм и был строгим ценителем, он одобрил всё, что успел заметить за те несколько часов, пока догонял свой отряд. Ренсфорд и Лансин представили его всем как демобилизованного ветерана, который решил наняться загонщиком ради собственного удовольствия и собирается теперь пожить нормальной обыкновенной жизнью. Отряд, к которому присоединился Сторм, приобрёл лёгкую повозку для своего багажа и припасов. В неё и пристроили сурикатов, которые во время езды предпочитали спать, а Баку и Сурра могли или ехать или бегать и летать вокруг, как им хотелось.
Сторм послушался совета Ларкина и закупил себе походное снаряжение из старых интендантских запасов в космопорте. Теперь на нём были серебристо-голубые штаны из кожи фравна — жёсткие как железо и прочные как сталь, — заправленные в высокие сапоги с тяжёлой двойной подошвой. Голубая рубашка из шерсти фравна сменила привычный зелёный мундир.
Шнуровку на груди он распустил, как это было принято у его новых товарищей, и впервые за много лет насладился полной свободой. Ещё в Центре он послушно сдал свой смертоносный бластер и теперь носил обычные здесь парализатор и длинный охотничий нож. Дополняла наряд широкополая шляпа местного производства, под которую Сторм убрал свои чёрные волосы. Заглянув в зеркало, Сторм поразился, как одежда может изменить человека, и тут же получил прекрасное доказательство своему выводу: догнав отряд, он сразу подошёл к Ларкину, и тот с трудом узнал его.
— Припомните-ка, я ваш новый загонщик! — рассмеялся Сторм.
Ларкин тоже засмеялся.
— Слушай, парень, ты выглядишь так, словно у тебя сотни квадратов пастбищ в Низинах! И это весь твой багаж? А где седло?
— Обойдусь и без седла, — коротко ответил Сторм.
На самом деле он рассчитывал приспособить лёгкую седельную подушку и простейший недоуздок. И никто из тех, кто видел, как он объезжал жеребца, не сомневался, что этого ему вполне хватит для объездки всех остальных лошадей.
На Арцоре, похоже, вся галактическая цивилизация сосредоточилась вокруг космопорта. Как только они обогнули и оставили позади стандартный посёлок, ничто больше не напоминало ему о недавнем прошлом. Сторм двигался на юг в мягком тумане позднего полудня, благодарно вдыхая свежий чистый воздух и любуясь красотой далёкой горной гряды.
Послышалось громкое хлопанье крыльев, и Баку кругами поднялся в розовато-лиловое небо, первым пробуя на вкус новообретенную свободу. Сурра пока нежилась в повозке и зевала, ожидая, когда рассеется туман и наступит её любимое время — поздний вечер.
Дорога скоро превратилась в пробитую копытами колею. Сторм знал, что Ларкин торопится пересечь равнину, надеясь захватить отрастающую во время влажного сезона траву на корм своим лошадям. Сейчас как раз наступила весна, и очень скоро жёсткая выгоревшая трава должна была смениться низинной порослью. А потом на долгих три месяца пересохнут рождающиеся в горах реки, завянет и выгорит сочный травяной ковёр, и отгон стад прекратится до следующего влажного периода, который лишь на несколько недель снова оживит эту пустынную землю.
Как только они остановились на ночлег, Ларкин назначил охрану, расписав время дежурств.
— А зачем сторожить? — спросил Сторм у Ренсфорда.
— Здесь, совсем рядом с дорогой, может, и незачем, — согласился ветеран, — но Пат, похоже, хочет наладить рабочее расписание до того, как мы попадём в по-настоящему дикие места. Такие породистые лошади для Низин
— огромная ценность. Если мы позволим Мясникам разогнать табун, то вся добыча останется Отверженным. И чтобы там не говорил Дорт Лансин, для туземцев это тоже выгодно. Поймают они разбежавшихся для себя или помогут собрать их за соответствующую плату — они все равно будут в выигрыше. Племена, кочующие на окраинах, давно мечтают привнести новую кровь в своих горных лошадок. Привозные породы, такие, например, как эта, могут заставить задуматься и тех, кто до сих пор и слышать не хотел об иноземных лошадях. А есть ещё йорис. Для этих гадин лошади — любимое лакомство, а йорис, если рассердится, убивает много больше, чем может сожрать. А лошади, как только учуют зловонье большой ящерицы, тут же начинают беситься, поднимаются на дыбы, сбрасывают всадников и мчатся куда глаза глядят.
Тут Сурра очнулась от своей дремоты, сладко зевнула, потянулась по кошачьему обычаю и подошла к Сторму. Он опустился на корточки, пристально посмотрел ей в глаза и постарался мысленно передать приказ охранять лагерь. Он был совершенно уверен, что за эти дни она прекрасно запомнила запах каждого человека из отряда объездчиков и каждой лошади — и верховой и ещё необъезженной. Теперь никто и ничто чужое, не принадлежащее лагерю, не пройдёт мимо Сурры. Ренсфорд подождал, пока они закончат разговор, а потом спросил:
