Выбранное время совпало с I Всероссийским съездом Советов. Из семисот семидесяти семи делегатов съезда более ста делегатов было от партии большевиков, около тридцати от межрайонной организации объединенных социал-демократов. Однако подавляющее большинство делегатов принадлежали к меньшевистско-эсеровскому блоку. Ленин пришел на съезд из редакции «Правды» и произнес более демагогическую речь, чем обычно. его заявление, что есть партия, которая готова «взять власть целиком», и это партия большевиков, вызвала невероятное изумление присутствующих; раздались даже отдельные смешки. Следует безотлагательно арестовать сотню наиболее состоятельных капиталистов и заставить их признаться в интриганстве, из-за которого русский народ выносит ужасы войны. «Мы социалисты или бандиты?» – поинтересовался Керенский. Предложение Ленина вызвало неприятие даже у крайних радикалов. Честно говоря, Ленину не стоило выступать перед такой аудиторией, но его слова, напечатанные в сотнях экземпляров «Правды», усилили подозрительность и классовую горечь пролетариата.
В «Правде» 9 июня было опубликовано воззвание ЦК большевиков с призывом к мирной демонстрации. В воззвании говорилось, что Временное правительство является инструментом в руках капиталистов и помещиков. Декларация прав солдат есть нарушение их гражданской свободы (!). Необходим мир, но без сепаратных договоров с Вильгельмом, без тайных соглашений с французскими и английскими капиталистами. Это был призыв к восстанию, скрывающийся под заявлением, что демонстрация должна быть мирной: «Выдвигайте требования спокойно и убедительно, как надлежит власти». О какой «мирной демонстрации» могла идти речь, если в ней примут участие тысячи вооруженных солдат? И это в условиях усиливающегося накала страстей.
Совершенно ясно, что у большевиков пока не было никакого конкретного плана захвата власти. Французская революция начиналась с предложения: «On s'engage, puis on voit» – начнем, а потом посмотрим, что из этого получится. Цель – свержение Временного правительства, чтобы сорвать запланированное наступление русской армии, а потом… Власть может перейти к большевикам и их союзникам. Большевики знали, что могут рассчитывать на некоторые воинские части Петрограда, которые при известии о готовящемся наступлении испытывали вполне естественный страх перед возможной отправкой на фронт. Кроме того, большевики имели в своем распоряжении вполне реальную силу, Красную гвардию.
Столкнувшись с возникшей опасностью, съезд Советов неожиданно оказался на высоте положения. Эсеро-меньшевистское большинство выступило от имени съезда против назначенной большевиками демонстрации. Не подчиниться решению значило противопоставить себя съезду Советов. В ночь с 9 на 10 июня члены блока «революционной демократии» отправились в казармы, на фабрики и заводы, чтобы объяснить солдатам и рабочим, какую игру затеяли большевики. Контрреволюционные казачьи полки и курсанты юнкерских школ были приведены в боевую готовность. Ленин с соратниками оказались в сложной ситуации. Было очевидно, что демонстрация задумана с целью передать власть Советам. Но не подчиниться решению большинства значило противопоставить себя съезду Советов. ЦК большевиков постановил отменить эту «мирную» демонстрацию, тем более что в воинских частях, поддерживающих большевиков, воинская дисциплина, мягко говоря, хромала. Они могли принять участие в демонстрации и основательно потрепать невооруженных противников, а если бы, паче чаяния, завязалось настоящее сражение? Даже в октябре этот вопрос серьезно волновал организаторов вооруженного восстания. Готовность солдат пойти за большевиками была напрямую связана с их нежеланием воевать. Однако утверждение, что демонстрация будет мирной, нельзя назвать полностью лицемерным; речь шла о том, чтобы только запугать нескольких капиталистов и «предателей пролетариата». Итак, Центральный комитет большевиков отменил демонстрацию.
Большевики, сделав вид, что вынуждены подчиниться, продемонстрировали поведение, достойное подражанию. Они согласились с волей большинства, и это несмотря на то, что большинство составило неправильное мнение об их намерениях. Они были вынуждены просить массы отказаться от демонстрации гнева, направленного в адрес «министров-капиталистов» и «оборонцев». И опять многие небольшевистские социалисты нашли их объяснения убедительными. Церетели высказал на съезде требование разоружить большевистскую Красную гвардию, чтобы не повторялась угроза вооруженной демонстрации. Мартов и Суханов в штыки встретили требование председателя Совета. Как может революция разоружать пролетариат? Не ведет ли это к буржуазной диктатуре, к реставрации царизма?
Ленин характерным для него образом отреагировал на неудачную попытку провести демонстрацию. Так ли уж соответствовал лозунг «Вся власть Советам!» требованиям времени, во всеуслышание интересовался Ленин. Советы, в которых большевики были в меньшинстве, неожиданно восприняли этот лозунг всерьез. «Даже если Советы возьмут всю власть… мы не станем подчиняться их диктату в отношении проводимой нами агитации, запрета демонстраций в столице и на фронте… Мы тогда уж предпочтем стать нелегальной официально преследуемой партией».
[266]
Но скоро доверие Ленина к Советам восстановилось. Они ограничили себя резолюцией и были далеки от попытки захвата власти, не говоря уже о «всей» власти. Спустя три недели большевики были готовы предпринять очередную попытку.
Июль поставил точку на благодушном периоде революции с ее демократией, патриотическим энтузиазмом, доверием к правительству, на уверенности, что народ, а не руководители, должен заключить справедливый, «вечный» мир. Теперь стало ясно, что все не так. Начиная с июня надеявшиеся на мирный исход испытывали отчаяние. О национальном единстве или о «революционной демократии» не было и речи. Левые экстремисты открыто прибегали к использованию силы. Правые жаждали военного переворота, который освободил бы Россию от «евреев и анархистов». Слухи о провале июньского наступления разрушили легенду о непобедимости «самой демократичной армии в мире».
Ситуация резко изменилась. Съезд Советов учредил Временный исполнительный комитет, хотя бы номинально Россия получала централизованную власть. В июле этот комитет и Временное правительство казались спасителями демократии. До последнего момента обещание «настоящего» парламента, Учредительного собрания, сохраняло надежду на демократический исход революции. Но было уже поздно: терпение у народа лопнуло. Начальный этап революции был многообещающим, но ему на смену пришел новый период, принесший озлобление, вызванное войной, нехваткой продовольствия и недееспособностью правительства.
Глава 2
Навстречу Великому Октябрю
«Те, кто делает революцию наполовину, просто роют себе могилу». Это справедливое замечание Шатобриана о французской революции выражает чувства Ленина во второй половине 1917 года. Оглядываясь назад, он опасался изменения пробольшевистских настроений, но не только этого. Большевики подняли волну анархии, и эта волна с равным успехом могла как привести их к захвату власти, так и утопить в пучине. Демагогические призывы и обвинения в адрес Временного правительства и остальных социалистов вызвали ярость толпы. Но контролируемая ли эта ярость? В июне после призыва к демонстрации с трудом удалось запретить ее проведение. Солдаты и рабочие зачастую становились неуправляемыми; трудно было уследить за сменой их настроений. Дисциплинированные сомкнутые ряды Красной гвардии, руководимой большевиками, существовали лишь в воображении большевистских историков. Ленин и его соратники рассчитывали, что «успех обеспечат» массы, подстрекаемые на «мирные» революции. В противном случае они бы стали искать помощь в другом месте. В конце концов, есть настоящие анархисты, которые с начала революции призывали к свержению Временного правительства, Советов, центральных комитетов.
