Западных коммунистов смущало отношение Коминтерна к парламентским выборам. Коммунисты должны участвовать в выборах, но подчиняться при этом Центральному комитету. Они не имеют права действовать самостоятельно. Парламентский иммунитет? Прекрасная ширма для подрывной работы. «В тех странах, где депутаты-коммунисты пользуются парламентским иммунитетом, они должны использовать его для оказания помощи партийной организации в ее нелегальной работе…»
[437]
В большинстве случаев представитель коммунистической партии должен действовать словно слон в посудной лавке: всем своим поведением дискредитировать парламентские институты. Английские коммунисты заметили, что подобное поведение скорее будет дискредитировать коммунистов, а не парламент. Но Ленин думал не о палате общин, а о тех далеких днях, когда горстка большевиков прервала работу Думы и привела в замешательство унылых юристов и профессоров, которые думали, что они смогут навязать России парламентаризм.
[438]
Рассматривая искусственный характер, навязанный западному коммунизму, трудно понять, где заканчивается беспринципность и начинается детская капризность. Принципы поведения всемирного коммунизма отражают свойства характера Ленина. Некоторые западные товарищи оказались способными учениками. В 20-х годах протоколы заседания рейхстага изобилуют инцидентами, инспирированными коммунистами с намерением подорвать престиж этой организации. Депутаты кричали на министров: «Свинья», «Палач», а на братьев-социалистов: «Ренегаты», «За сколько продались?» Вот так они следовали указаниям Коминтерна о том, что «коммунисты должны использовать парламентскую трибуну не только для того, чтобы разоблачать буржуазию и ее откровенных сторонников, но и против социал-патриотов, реформистов, центристов и других врагов коммунизма…». В Италии и Германии коммунисты смогли помочь массам освободиться от иллюзий в отношении загнивающего парламентаризма.
Ленин, вплотную занимаясь русскими вопросами и только временами вмешиваясь в дела Интернационала, не хотел показывать, что всемирный коммунизм имеет для него второстепенное значение. Чичерин неоднократно объяснял разгневанным западным правительствам, что Коминтерн только располагается в Москве, но не имеет отношения к деятельности советского правительства. Он убеждал Ленина, что ему как главе правительства следует подальше держаться от этой международной революционной организации. Казалось бы, Ленин должен был попасться на подобную уловку, но он категорически отказался. «И речи не может идти о том, что мы с Троцким оставим Исполком»
[439], – писал он Чичерину.
Подобный шаг, рассуждал Ленин, может создать на Западе впечатление об уязвимости Советского государства.
Ему было неприятно думать, что из-за отсутствия времени и сил он мог упустить важные моменты, касающиеся всемирного коммунизма. Наверстывая упущенное время, он лихорадочно читал французскую и немецкую прессу, отдавал указания Зиновьеву, писал письма зарубежным товарищам. Нерегулярный и неизменно поверхностный характер вмешательства Ленина в дела мирового коммунизма наглядно демонстрирует письмо от 13 июля 1921 года М. Бородину. Ленин интересуется американской партией, «рабоче-крестьянским или фермерско-рабочим союзом, (на самом деле Farmer Labor Party), которая, предположительно, «находится у власти» в Северной Дакоте. «Мне бы хотелось иметь несколько наиболее важных документов относительно этой партии и ее деятельности в Северной Дакоте… и ваш короткий комментарий по этому вопросу».
[440]
Получив ответ от Бородина, Ленин просит секретаря взять на заметку: «Пожалуйста, напомните мне о нем через неделю». Впоследствии Бородин даст анализ этой партии на страницах журнала Коминтерна, но, в соответствии с приказом, не включит в статью антикоммунистическую полемику.
Фактически западные коммунисты разыгрывали историческую драму, ранее сыгранную большевиками в России, но на этот раз, если не обращать внимания на трагические последствия в Италии и Германии, ее можно было бы рассматривать как комедию.
Эта комедия кончилась для многих личной трагедией. Они расстались с идеалистическими воззрениями, с тягой к приключениям, чему немало поспособствовала московская бюрократия, превратились в послушных марионеток или с горечью и злобой в сердце оставили партию своей мечты, чтобы к концу жизни лишиться всяческих иллюзий.
Пока мы делали основной упор на западной революции. А что же на Востоке? В колониальных и зависимых странах не в такой мере проявлялись отвратительные явления западной цивилизации. Холеные паши, жадные землевладельцы, даже восточные деспоты были врагами врагов коммунистической России, а следовательно, потенциальными революционерами. Трудящиеся массы Индии и Китая не надо было отрывать от профсоюзов или лишать пропарламентских предрассудков. Даже зарождавшаяся интеллигенция Азии, слово, которое Ленин подобно Николаю II не мог произносить без содрогания, обеспечивала благоприятную почву для ведения революционной пропаганды. Короче, в колониальном мире Ленин мог с легкостью проводить курс на национализм. Колониальная проблема была уязвимым местом британского и французского капитализма. Движение за независимость на Востоке являлось прямой угрозой западному империализму и могло косвенным путем стимулировать революцию в Англии и Франции. Потеря Индии и других сфер влияния вела к снижению жизненного уровня западных рабочих.
Большевистская революция, как магнитом, притягивала многих деятелей на Востоке. Идея распространения коммунизма в Азии, не говоря уже об Африке, казалась педантичному марксисту ересью, по сравнению с которой захват власти коммунистами в «полудикой, примитивной азиатской России» был вершиной марксистского учения. Персии и Китаю еще так далеко до капитализма, а вы собираетесь устанавливать там социализм!
Ленин развеял все сомнения. Он резко осудил Бухарина, когда в 1919 году тот в приступе непонятной откровенности заявил, что готов заняться революционной пропагандой среди «бушменов и готтентотов», только чтобы досадить британцам, а не потому, что имеется какой-то шанс создания у них современного государства. Что бы произошло с коммунизмом в России, если бы коммунисты сидели сложа руки пятьдесят лет, дожидаясь окончания капитализма и рождения социализма? Вы не можете объяснять индийским и корейским товарищам, стремящимся к социализму, что им следует дожидаться своих Лениных и Троцких, пока не исчерпают себя неповоротливые исторические и экономические силы. Восточным товарищам следует сказать: «С помощью пролетариата развитых стран отсталые народы могут создать советскую систему и, пропустив капиталистическую стадию, строить коммунизм».
[441]
