Те, кто испытывал противоположные чувства, попытались устроить скандал. Когда дискуссию по наболевшим вопросам попытались свернуть, в зале раздались крики: «Почему молчит Рыков?», «Пусть выступит Раковский». Но все было тщетно. «Наша партия сильнее, чем когда-либо», – сказал Бухарин, самый откровенный и темпераментный среди партийной верхушки.
Как ни странно, но на съезде критика чаще всего звучала в адрес Леонида Красина. В данных обстоятельствах он произнес явно непродуманную речь. Он спросил у делегатов съезда, могут ли управлять партией «агитаторы и журналисты» теми же методами, как десять лет назад. «Сейчас власть в наших руках»; сейчас мы больше нуждаемся в профессионалах и меньше в политиках. Теперь, в отсутствие Ленина, который выдвигал Красина, с ним можно было легко расправиться; ему неоткуда было ждать поддержки. Радек принялся высмеивать самозваного кандидата на вакантное место и с привычной наглостью заявил, что старый большевик продался Ллойд Джорджу! На Красина полились потоки грязи. Вскоре он был сослан на дипломатический пост.
А что же национальный вопрос? На съезде присутствовали два грузинских оппозиционера, Мдивани и Махарадзе. Они резко высказались в отношении Орджоникидзе. Но ответил им заместитель Сталина, тоже грузин, Енукидзе. Большая часть делегатов ничего не понимала в грузинских делах. Енукидзе сказал, что вмешательство Ленина объясняется тем, что он стал «жертвой неправильной информации». Если кто-то приходит к больному человеку и расстраивает его рассказами об избиении людей, оскорблениях и тому подобном, то ничего удивительного, что больной так истерично реагирует на эти сообщения и невольно клевещет на людей, которым оказывал полное доверие.
Политбюро сохранило полное единство по национальному вопросу. Известно, что, когда была предпринята попытка отойти от позиции Ленина, Бухарин сказал: «Если бы здесь был Ленин, он бы прочистил мозги русским шовинистам». Но его тон был скорее насмешливым, чем серьезным. Троцкий отсутствовал на заседании съезда по национальному вопросу, якобы на том основании, что готовился к выступлению по экономическим вопросам. Сталин пообещал внести некоторые поправки в свой проект создания федерации союзных республик. Съезд проголосовал за его предложение, и вопрос был закрыт. Последний заговор Ленина окончился неудачей.
Сам Владимир Ильич находился в тяжелейшем состоянии. До последнего его организм боролся против неизбежного конца. В августе с помощью Крупской он начал учиться говорить. В сентябре он уже мог ходить с палочкой. 19 октября он настоял на поездке в Москву, в Кремль, и в последний раз зашел в свой кабинет, где создавалась история. Рассказывают, что временами он ходил за грибами и вел разговоры с посетителями, но, по всей видимости, походом за грибами назывались прогулки вокруг дачи, а речь так полностью и не восстановилась.
Правительственные бюллетени были полны оптимизма. Ленин учился писать левой рукой, но нам неизвестно, интересовался ли он по-прежнему политикой. Жена возвращала его к воспоминаниям о товарищах прежних дней: Мартове и Аксельроде. Ленина опечалило известие о болезни Мартова. Возможно, мысли Ленина уходили к тем далеким временам, когда в Мюнхене и в Лондоне этот приятный и несносный молодой человек мог болтать по пять-шесть часов кряду, в то время как Ленин пытался работать. Старый Аксельрод тоже был плох, жил в изгнании. В 1898 году в сибирской ссылке Ленин пришел в восторг, получив письмо от почтенного соавтора русского марксизма. При всех недостатках Троцкого Ленин с женой чувствовали в нем преданность и благородство. После смерти Владимира Ильича Надежда Константиновна написала Троцкому сердечное письмо: «Чувства, которые Владимир Ильич проявил к вам, когда вы приехали к нам в Лондон из Сибири, не изменялись до самой смерти. Я обнимаю вас, Лев Давыдович». Приятные воспоминания: в 1902 году молодой Троцкий в несусветную рань стучит в дверь Ульяновых, чтобы узнать об «Искре». Горькому Крупская написала, что «до самой смерти он был самим собой, человеком необыкновенной воли, любящим посмеяться и пошутить…».
Ночью 20 января Ленин показал на глаза, очевидно, захотел вызвать окулиста, профессора М. Ауэрбаха. Профессор уже осматривал Ленина и нашел близорукость одного глаза. Теперь он не обнаружил никаких осложнений со зрением. Профессор сказал об этом врачам, дежурившим у больного, и уже был готов уехать в Москву, когда Владимир Ильич неожиданно вышел из комнаты. Ленин с помощью жестов показал, что волнуется, как профессор в такой поздний час будет возвращаться в Москву, и просил его остаться в Горках. Профессор, необычайно тронутый заботой больного, объяснил, что должен завтра быть в клинике, и убедил Ленина вернуться в комнату. Утром последовал новый удар, и вечером 21 января 1924 года Владимир Ильич Ленин скончался.
На следующий день члены Центрального комитета (Троцкий в это время находился на излечении на Кавказе) приехали в Горки, чтобы отдать последний долг своему вождю. А затем последовал ряд траурных обрядов, которые не понравились бы тому, кто при всех других качествах был скромным и непритязательным человеком.
