В августе 1907 года Ленин уезжает из Финляндии, чтобы принять участие в работе Штутгартского конгресса II Интернационала. Если ситуация, сложившаяся в большевистском окружении, действовала на него угнетающе, то вряд ли его могло вдохновить положение дел в международном социалистическом движении. Интернационал, по его мнению, был далек от идеальной боевой марксистской организации. Он включал социалистов всех мастей и политиков от «ренегатов» и оппортунистов до (увы! всего лишь нескольких) бескомпромиссных, подобно ему, революционеров. Взять, к примеру, Британскую рабочую партию. Ее лидеры верили в мирные реформы, были монархистами и, вместо того чтобы изготавливать бомбы, посещали приемы в Букингемском дворце. В этом космополитическом органе господствовал деморализующий дух терпимости. По своей идеологии ближе всех Ленину была страстная и вспыльчивая Роза Люксембург. Надо сказать, что Жан Жорес, руководитель Французской социалистической партии, который в глазах Ленина был до противности умеренным, несмотря на воинственность Розы, проявлял к ней уважение и оказывал дружескую поддержку. Даже меньшевикам атмосфера, царящая во II Интернационале, казалась странной и несоциалистической. Русские, должно быть, онемели, когда увидели там Эдуарда Бернштейна, нераскаявшегося еретика, автора ревизионизма, с которым водили компанию правоверные марксисты. Даже марксисты расслаблялись в этой дружелюбной атмосфере. Объятия, дружеские отношения лидеров французских и немецких социалистов сопровождались взаимными обещаниями, что они никогда не позволят пролетариату своих стран бороться друг против друга. Пацифизм большинства делегатов возмущал Ленина. Больше всего «их» заботил вопрос, как избежать войны в Европе. Истинный марксист должен считать, что война предоставит великолепную возможность для дальнейшего развития революции и социализма.
Со своей стороны западные социалисты не понимали смысла ожесточенных споров, инициируемых русскими коллегами. «Вы как дети», – говорил Август Бебель, руководитель Германской социал-демократической партии Максиму Литвинову, когда тот сделал попытку ознакомить его с точкой зрения большевиков. Со временем Бебель понял, что русские избавились от «ребячливости» и будут действовать как немцы, обдуманно и цивилизованно.
[182]
Кроме всех неприятностей, свалившихся на его голову, Ленину приходилось терпеть еще и покровительственное отношение немцев. Выход из II Интернационала грозил полной изоляцией на международной арене. Где партия сможет проводить съезды, кто защитит политических эмигрантов от отправки домой, в русские тюрьмы, если большевики отойдут от международного движения? Но помимо практической была и другая причина: Ленин все еще дорожил связями с германской социал-демократией, непосредственной преемницей Маркса и Энгельса, по-прежнему испытывал трепет перед немецкой партией и ее теоретиками. Как бы то ни было, но оставшийся в Ленине социал-демократ чтил немецких основателей и учителей. В 1914 году это почитание сменилось ненавистью и презрением.
Вернувшись в Финляндию, Ленин возглавил политическое руководство, направленное на сплочение большевиков. После ноябрьских выборов в Третью думу он, как и Столыпин, вздохнул с некоторым облегчением. Это была реакционная Дума; самый большой блок составляли крайне правые. Теперь не стояло вопроса о возможном примирении прогрессивных элементов общества с царским режимом. В Думу вошло восемнадцать социал-демократов, в том числе пять большевиков. Ленин активно интересовался деятельностью Думы. Он надеялся, что депутаты от крестьян, хотя и заявляют о преданности царю, потребуют конфискации помещичьих земель в пользу малоимущих и безземельных крестьян. Будущее революции зависело от умения воспользоваться недовольством крестьян. Однако война в Европе или новая волна революционных событий могли помешать формированию среднего класса в деревне.
Теперь не было никакого смысла оставаться в России. Большевистская организации лежала в руинах, и приступать к ее восстановлению было гораздо разумнее на Западе. Практически повторялась ситуация, сложившаяся в 1900 году, когда Ленин, уехав за границу, взялся за формирование партии. Теперь его перо вновь должно было превратиться в революционное оружие, поскольку в свете последних событий Ленин решил нанести удары по большевикам, отошедшим от партии, по меньшевикам, которые якобы избегали конспиративной работы и участвовали в легальной тред-юнионистской деятельности, по интеллигентам, трусам и предателям, и так далее. Из-за полицейских преследований заниматься этой работой в Финляндии стало невозможно. Вновь Ленин стремился в библиотеки Лондона и Женевы, где находились необходимые ему материалы. В декабре 1907 года Владимир Ильич отправился во вторую и последнюю эмиграцию.
Часть шестая
Годы ожидания 1908-1917
Глава 1
Разногласия и скандалы
Русские революционеры, двумя-тремя годами раньше отправившиеся в Россию полные радужных надежд, в 1908 году вернулись в Женеву, чтобы залечить раны и скрыться от полиции, начавшей на них серьезную охоту. Ленин с женой первыми отправились в эмиграцию. Вскоре к ним присоединилась теща Ленина и новый помощник, Григорий Зиновьев. За ними последовали меньшевики, эсеры, анархисты. Опять в кафе зазвучали ожесточенные споры, в основном о причинах поражения революции. Что пошло не так, как надо? Кто предал?
Ленин, трезво оценивая ситуацию, как обычно, обрушился с резкой критикой на интеллигенцию. Царское правительство укрепило свои позиции, и все это благодаря политике, проводимой интеллигенцией. Поминая крестьянскую коммуну, Ленин писал: «Проснитесь, профессор. Стряхните бренные останки народничества». Столыпин победил, потому что понял необходимость экономического развития, формирования среднего класса. Поэтому, не внимая слезам народников и консерваторов, он уничтожил крестьянскую коммуну. его социальная инженерия, по мнению Ленина, должна была надолго отвратить Россию от революции.
По этой же причине радикалы откажутся от конспиративной работы и займутся профессиональной деятельностью, что непростительно. Интеллигенция, писал Ленин Горькому, бежит из партии. Пусть уходят! Сволочи, негодяи! Горький, который имел причину подозревать, что сам подходит под эту категорию, высказав Ленину ряд упреков, в ответном письме тем не менее пригласил его на Капри. Ленин сделал попытку оправдаться; он вовсе не намеревался выгонять интеллигенцию из партии. Хотя чем больше в партии станет рабочих, тем она будет сильнее.
[183]
Это абсолютно безосновательное утверждение. В течение 1907—1908 годов ряды меньшевиков и большевиков сильно поредели, и в основном именно за счет рабочих. Русские рабочие были измотаны борьбой. Статистика утверждает, что в 1907 году рабочие составляли двадцать шесть процентов от числа бастующих, в 1908 году – шесть процентов, а в 1910 году – два процента.
[184]
