В апреле Ленин приехал на Капри для встречи с пролетарским писателем. Он с удовольствием осматривал окрестности и отдыхал от партийных дел. Однако никакие дипломатические приемы не смогли разубедить Горького. На протяжении двух последующих лет письма Ленина к Горькому и Андреевой полны сердечности, но чувствуется, как тяжело давались ему эти строки. Ленину было трудно оставаться терпимым и сохранять дружеские отношения с человеком, который, как считал Владимир Ильич, вводит большевиков в заблуждение.
Все-таки вышеупомянутые сторонники вывели Ленина из терпения. Когда Богданов решил прочесть философскую лекцию, Ленин, заранее продумав перечень вопросов, вознамерился «разоблачить» его. Хорошо подготовившись, Владимир Ильич применил метод полицейского дознания к решению философских проблем. Богданов должен был ответить, «признает» ли он, что диалектический материализм является единственным принципом, совместимым с марксизмом. Он собирается отрицать, что Мах не имеет ничего общего с большевизмом? Разве Ленин не был всегда врагом философии Маха? Не правда ли, что некоторые меньшевики являются горячими поклонниками Маха и Авенариуса?
[186]
Надо сказать, что, когда современный читатель приступает к внимательному изучению взглядов Луначарского и Богданова, он начинает понимать нетерпимость Ленина и даже соглашаться с методами, используемыми им в полемических спорах. От Маха и Авенариуса еретики перешли к неким запутанным собственным теориям, называемым «богоискательством» или «богостроительством». У пролетариата должна быть собственная религия. Луначарский писал: «Вы ищете Бога? Бог – это человечество. Создайте Бога, и человечество объединится с помощью выдающихся членов общества». Слушая эти претендующие на умудренность бормотания, не следует забывать, что «богоискатели» действительно ищут что-то более вдохновляющее и возбуждающее, чем философские категории и законы Маркса, которые они, по всей видимости, считают слишком фаталистическими для того, чтобы одарить рабочий класс надеждой и стойкостью в час поражения. Они не единственные, кто сейчас отвергает скучный материализм прошлого столетия, занимаясь поисками новой религии.
Серьезность возникшей проблемы заставила Ленина заняться тем, от чего он отказывался в прошлые годы. Он копался в так называемой «философской чепухе» и разоблачал тенденцию в целом. В феврале 1908 года Ленин начал работать над книгой «Материализм и эмпириокритицизм». В мае Владимир Ильич отправился в Лондон и в течение месяца в библиотеке Британского музея собирал необходимые для книги материалы, или, строго говоря, инкриминирующие доказательства.
Книга является одним длинным обвинительным актом в адрес философов прошлого и настоящего, отошедших от простого, понятного материализма Маркса. Читатель, не знакомый с историей философии, может решить, что начиная с XVIII века философы и ученые участвовали в заговоре с целью разрушить стройные ряды русских марксистов. Это обличение перед кумирами марксизма знаменитых философов, умерших и живущих, поиск дискредитирующих цитат в работах столь не похожих друг на друга Хьюма, Беркли, Пуанкаре и многих других. Это злобные нападки, с которыми мы, к сожалению, знакомы по советской полемике против оригинальных (нестандартных) или в данный момент немодных исторических и философских взглядов. Эрнст Мах? Плагиатор, утверждает Ленин. Вооруженный Марксом и Энгельсом, Ленин смело идет в атаку. его не смущает то, что он сведущ далеко не во всех областях. Что за ерунда, писать об огромном количестве измерений! Каждый знает, что существует только три. Те ученые, которые хотят убедить нас, что их больше, на самом деле являются богословами, выдающими себя за ученых. Релятивизм ведет к идеализму, а куда ведет идеализм, известно каждому. И так все триста страниц. Даже сестра Ленина Анна, редактировавшая книгу и занимавшаяся ее публикацией, была возмущена этими нападками и пыталась смягчить некоторые слишком грубые выражения.
«Философские разборки», как их называл Ленин, привели к откровенному расколу большевиков. «Богоискатели» (или «впередовцы», по названию их газеты) продолжали атаковать и контратаковать как на политическом, так и на философском фронтах. Они выражали сожаление, что большевики принимают участие в думских выборах, что Ленин готов использовать думскую трибуну для ведения пропаганды. Теперь «богоискатели» разделились на две группы. Одни, «отзовисты», хотели, чтобы большевистские депутаты отказались от мандатов и разоблачали Думу, эту насмешку над парламентаризмом. Другие назвали себя «ультиматистами». Они хотели, чтобы их думские депутаты подвергли себя строгому партийному наказанию, дали обещание работать нелегально. В этом случае ни о какой работе не было и речи; их бы просто выгнали из Думы и немедленно арестовали.
На этот раз Ленин был вынужден отступить. его атаковали слева и справа. Большевики в Думе были его главной политической картой, основной возможностью вести пропаганду в России, удерживать связь с рабочими-большевиками, большинство из которых оставались в счастливом неведении относительно разногласий, интриг и скандалов, происходящих между их лидерами. Отказаться от этого – значит отдать меньшевикам всю легальную часть партийной работы в России, значит биться головой о стену, возвращаясь к вооруженному восстанию, у которого нет шансов на успех. Куда кинуться, чьим содействием заручиться в борьбе против бунтарей, которые насмехаются над ним, напоминая его собственный экстремистский лозунг двухлетней давности, которые прячут от него партийные фонды, как он когда-то скрывал их от меньшевиков? В какой-то момент он обратился к Троцкому. Редакционная коллегия «Пролетария» пригласила Троцкого принять участие в работе над газетой. (Ленин рассказал Горькому, что не станет лично писать Троцкому, поскольку они наговорили друг другу много неприятных вещей в 1903—1905 годах.) его будущий военный министр не соизволил ответить лично. Кто-то от его имени отказался от работы в «Пролетарии». Такое поведение пробудило в Ленине прежнюю враждебность. Ну не позер ли Троцкий!
[187]
В 1909-м и 1910 годах Ленин начал искать утешения у Плеханова, – явный признак, что он был в отчаянии.
Соперничающие фракции понимали, что им следует заняться обучением пропагандистов. Это привело к созданию партийных школ. Надо было набрать кадры, ознакомить их с учением, а затем направить в Россию для ведения пропаганды. Инициатива исходила от «богоискателей». Воспользовавшись гостеприимством Горького, на волшебном острове Капри тринадцать членов партии из России (среди них, как всегда, находился полицейский агент) обучались революционной деятельности, марксистской диалектике с легкой примесью «богоискательства». Организаторы обучения, Богданов и Горький, одним из лекторов пригласили Ленина. Это было новым оскорблением. Он должен будет играть вторую скрипку при Луначарском и компании, оказаться в окружении «богоискателей», ультиматистов и им подобных. Ленин написал студентам, что не может приехать на Капри, у него нет денег на путешествия. Не заедут ли они в Париж по пути домой? Там он мог бы прочитать им лекции и даже привлечь некоторых настоящих марксистов для проведения занятий. Школьная программа, писал Ленин, наполняет его тревогой. Что же касается «курса» под названием «Философия пролетарской борьбы», так это полная ерунда.
[188]
