Тогда же Гагарин положил глаз на Валентину Терешкову, отмечая ее среди остальных. Наверное, она нравилась ему своим волевым характером. Терешкову выделял и Сергей Павлович Королёв, разглядевший в ней «Гагарина в юбке».
Выбор первой космонавтки отличался от выбора пилота первого «Востока». Все руководящие товарищи ясно представляли себе, что значит стать первым в космосе. Больше того, если при подготовке первого «Востока» Королёв не сомневался, что вслед за Гагариным полетят его товарищи, то теперь такой уверенности не было: полет женщины мог стать (и действительно на девятнадцать лет стал) единственным. И это обостряло ситуацию: все понимали, что выбор впишет имя одной из девушек в историю, в то время как другие должны будут довольствоваться скромной ролью безвестных участниц эпохального события. И всё же, как утверждает Пономарёва, девушки держались друг друга и помогали по мере сил: «Трения возникали, но мы сами разбирались в своих проблемах – начальству никто ни на кого не жаловался. В обиду друг друга не давали. Кстати, Ирина Соловьёва ввела традицию дарить что-либо девчатам после сложных испытаний. Так, вернувшись из сурдокамеры, в которой я провела десять суток, нашла на своей кровати игрушку – пластмассового олененка. Мне было очень приятно получить этот подарок, до сих пор его храню, как дорогую реликвию».
Выбор был долгим и трудным. Учитывалось всё, вплоть до менструальных циклов. Но помимо здоровья, знаний, особенностей характера выбор определялся еще и субъективными оценками тех, кто выбирал. Королёв, Каманин, Карпов и Гагарин были за Терешкову. Специалисты ГНИИИ авиационной и космической медицины, прежде всего Владимир Яздовский, стояли горой за Пономарёву;
к ним присоединился академик Мстислав Келдыш. Бесконечным спорам положил конец глава государства Никита Сергеевич Хрущёв. Есть версия, что он выбирал будущую космонавтку по фотографии, но вряд ли она соответствует действительности (кстати, о Гагарине периодически рассказывают то же самое). Скорее всего, сыграло роль то, что Валентина Владимировна была по базовому образованию ткачихой, а представительницы текстильной промышленности занимали во внутренней политике Хрущёва одно из важнейших мест. Достаточно вспомнить, что на XXII съезде КПСС он сидел рядом с прядильщицей Валентиной Ивановной Гагановой (с другой стороны должен был сидеть Гагарин, но по известной причине он в президиум съезда не попал). В итоге именно Валентина Владимировна Терешкова получила заветный билет в космос.
Долго не могли определиться с программой полета. В январе 1963 года рассматривались три варианта: полет одного корабля с женщиной на сутки или трое; групповой полет двух кораблей с женщинами с суточным интервалом между запусками; «смешанный» вариант, когда корабль с женщиной летает до трех суток, а с мужчиной – пять-семь суток. Хотя окончательный вариант не был утвержден, Николай Петрович Каманин поставил женской группе задачу готовиться к групповому полету на двух кораблях к 20 марта 1963 года. Но то было волюнтаристское решение, которое ничем не подкреплялось.
21 марта Президиум ЦК КПСС постановил: «Отдельно женский полет не проводить, провести его вместе с мужскими длительными полетами». 13 апреля Королёв и Каманин окончательно согласовали программу: на первом корабле летит мужчина на восемь суток, на втором – женщина на двое-трое суток; полет состоится в августе 1963 года (до того планировались пуски серии межпланетных станций и фоторазведчиков «Зенит-2»); к этому сроку надо подготовить Терешкову, Соловьёву, Пономарёву и Ёркину (Кузнецова выпала из графика по болезни, но оставалась в отряде и сдавала экзамены).
Мужчины-космонавты тоже не теряли времени даром. После первого группового полета в лидирующей группе остались Валерий Быковский, Борис Волынов и Владимир Комаров – они занимались по программе одиночного длительного полета, первоначально намеченного на сентябрь 1962 года. Но к тому времени не удалось изготовить корабль, посему до конца года космонавты жили в режиме «поддержания тренированности». 22 января Каманин поставил группе более конкретную задачу: готовиться к двум-трем длительным (на пять и более суток) одиночным полетам в конце 1963 года.
Однако и эти планы претерпели изменения. Руководство решило провести новый групповой полет в августе, и тут вдруг выяснилось, что ресурс кораблей № 7 и № 8 заканчивается в июне. Разработчики систем, несмотря на давление сверху, не соглашались на продление ресурса. Таким образом, пуски обоих кораблей было необходимо провести до 15 июня. Сергей Королёв направил соответствующее письмо, и ЦК КПСС 29 апреля постановил провести групповой полет в мае-июне 1963 года. До старта оставался всего месяц, и если женщины были более или менее готовы, то мужчинам надо было еще выполнить по несколько прыжков с парашютом и провести тренировки в тепловом макете корабля. Главным кандидатом на полет стал Валерий Быковский, остальные не вписались либо по весу (корабль был перегружен оборудованием, и каждый лишний килограмм имел значение), либо по общей готовности.
10 мая в узком кругу членов Госкомиссии было принято решение пускать «Востоки» в начале июня. Командиром «Востока-5» назначили Валерия Быковского, запасным – Бориса Волынова. На «Востоке-6» в космос должна была отправиться Валентина Терешкова; ее запасные – Ирина Соловьёва и Валентина Пономарёва.
1 июня космонавты прибыли на Байконур. Разумеется, был с ними и Юрий Гагарин, который, несмотря на занятость и утомительные поездки, внимательно следил за программой подготовки товарищей по отряду. Он участвовал во всех полигонных заседаниях Госкомиссии, причем уже не как член отряда, а как полноправный представитель ВВС. 4 июня состоялось «парадное» заседание Госкомиссии, на котором журналистам были представлены космонавты с дублерами, а также оглашен план полетов: мужчина будет летать до восьми суток, женщина – до трех.
5 июня вывоз ракеты-носителя с кораблем «Восток» № 7 не состоялся из-за шквального ветра. Много времени заняло и устранение неполадок. Лишь 9 июня ракетно-космический комплекс вывезли на стартовую площадку, рассчитывая произвести запуск 11-го. Однако незадолго до старта Мстислав Келдыш, позвонив из Москвы, сообщил, что резко возросла солнечная активность и в ближайшие дни возможны очень мощные вспышки. Ученые высказали мнение, что доза облучения космонавта намного превысит допустимую. Пуск отложили на 12 июня, затем еще на сутки, затем еще…
14 июня Валерий Быковский наконец-то занял свое место в корабле. При проверке систем выяснилось, что не работают оба УКВ-передатчика. Тем не менее было решено лететь, ведь в распоряжении космонавта находились еще три передатчика коротковолновой связи. Когда была объявлена 40-минутная готовность, обнаружилось нарушение в подготовке катапультного кресла. За пять минут до старта нашли новую неисправность: отказал гирогоризонт третьей ступени ракеты. Решили задержать старт еще на два-три часа и пойти на новый риск, исправив сбой на месте, ведь более серьезное вмешательство повлекло бы за собой слив топлива, снятие ракеты со старта и отправку для проверки на завод-изготовитель. Всё это время Юрий Гагарин находился на командном пункте, развернутом поблизости от стартового комплекса, поддерживал товарища по телефонной связи, участвовал в обсуждении возникающих проблем. Если бы Гагарин как опытный космонавт пришел к выводу, что запуск нужно отменить, он был бы отменен. Но Юрий Алексеевич взял на себя ответственность за возможные негативные последствия, доказывая сомневающимся, что Быковский справится с трудностями.
