«Я снимался в фильме, который назывался „Увольнение на берег“. Когда на судно [крейсер „Михаил Кутузов“] приехали Гагарин и Титов ‹…›, всех прогнали… А я в это время на съемках, и жил я там вместе с ребятами в кубриках. Всех киношников выгнали, а меня забыли, потому что я был тоже в форме, одет, как все, ко мне уж привыкли на корабле. Так что я первый из очень многих гражданских людей видел в лицо и разговаривал с Титовым и с Гагариным».
К сожалению, история эта вымышленная. В «Увольнении на берег» Высоцкий снимался в июле-августе 1961 года, а из дневника генерал-лейтенанта Каманина следует, что в Крым космонавты впервые прилетели 14 сентября, а на крейсер ездили 21 сентября – в это время Высоцкий находился в Ленинграде, где начинались съемки фильма «713-й просит посадку». Вероятно, бард, удивившись близкому совпадению по датам (визит космонавтов в Севастополь подробно освещался в прессе), придумал эту байку для красного словца, чтобы повеселить слушателей, – обычный прием людей, часто выступающих с концертами.
Другую историю о знакомстве космонавта с артистом рассказал полковник медицинской службы Анатолий Григорьевич Утыльев, работавший в ГНИИИ авиационной и космической медицины (цитирую по статье Виталия Головачёва «Первый навсегда», опубликованной в газете «Труд» 5 марта 2004 года):
«Утром первого января 1964-го или 1965 года в квартиру инженера Валерия [Николаевича] Сергейчика в Звёздном городке пришел Гагарин. Все еще спали после шумной новогодней ночи, я по привычке встал рано. „Знаешь, – сказал Юра, – мне вчера подарили необычную магнитофонную кассету, – какой-то парень поет просто потрясающе. Давай послушаем…“ И он врубил магнитофон так, что ребята (а в квартире были Николаев, Хрунов, кто-то еще) тут же забыли про сон. Я сказал Гагарину, что знаком с певцом, – это Высоцкий, артист театра на Таганке. Юра тут же попросил и его познакомить с актером. Встреча двух кумиров состоялась в мае в моей квартире в Москве в Проточном переулке. Был теплый субботний день. Гагарин приехал из Звёздного с друзьями на своей черной „Волге“, а Высоцкий с гитарой – на метро. Они крепко, по-мужски обнялись и, по-моему, сразу понравились друг другу. Юра сказал, что Володины песни производят на него сильное впечатление. Оживленный разговор продолжился за столом. Произносили, конечно, и тосты, но Высоцкий пил только сок – он был „в завязке“. Зато песен спел множество. Володя в тот день был явно в ударе. Засиделись допоздна. Договорились почаще встречаться. Но больше, по-моему, Юрию и Володе не суждено было свидеться…»
Полковник Утыльев в личной беседе с Цыбульским подтвердил факт встречи, уточнив адрес квартиры, где она происходила: Смоленская набережная, дом 5/20, квартира 25. Больше того, удалось определить и приблизительную дату – май 1965 года.
Еще одну встречу, состоявшуюся в апреле 1966 года, описал актер Георгий Семёнович Епифанцев, друг Высоцкого по Школе-студии МХАТ:
«Высоцкий спросил Гагарина: „А вот, если нам придется играть космонавтов, вот – как там, в космосе, чисто по-человечески: чем жить, чем дышать? Какое главное ощущение в космосе?“ На что Гагарин ответил: „Ну смотрите, – говорит, – я могу сказать, мне-то ничего не будет, но это – государственная тайна. Вам может попасть, если вы разгласите ее. Самое главное ощущение в космосе, чисто по-человечески, это – страшно. Вот это черное-черное небо, вот эти яркие-яркие звезды на этом черном небе… И вот, туда, в эту черноту зачем-то надо лететь“.
И вот, через два месяца мы были с Высоцким в Тбилиси, жили в одной гостинице, в разных номерах, но ночью перезванивались, потому что Высоцкий тоже работал по ночам (другого времени не было), писал. И вот, так в шестом часу вдруг он позвонил: „Жора, бегом ко мне! Если б ты знал, что я написал!“ Я ему всегда стереотипно отвечал: „Ну да, прям-таки я и побежал! Один ты у нас пишешь, больше никто ничего не пишет!“ А он: „Нет, прибежишь, если узнаешь, что я написал, о чем. Я написал песню о космосе!“ Конечно, очень большая радость была для друзей, для близких, что Высоцкий стал писать о космосе. И я пришел к нему, и он прочел начало песни космических бродяг. Посмотрите, как это написано сознанием предмета… „Вы мне не поверите и просто не поймете…“ Эту песню Высоцкий долго потом обрабатывал, работал над ней, еще несколько месяцев дорабатывал. Но иногда писал очень быстро. Особенно если это песни были с юмором. Вот, юмор ему очень помогал работать, и эти песни он писал легко».
Речь здесь идет о песне «Марш космических негодяев», которая действительно датирована 1966 годом. Что касается разговора с Гагариным, то видно: он откровенно подшучивал над актерами, стремясь вызвать у них душевный трепет: «Вот это черное-черное небо, вот эти яркие-яркие звезды на этом черном небе…» Знал бы он, во что Высоцкий превратит его шутку!
Возможно, Гагарин и Высоцкий встречались многократно, но других более или менее достоверных свидетельств, увы, не сохранилось. В любом случае космонавтика влияла на творчество Владимира Семёновича, и он написал множество прекрасных стихов (в том числе с фантастическим элементом), посвященных ей. Наиболее эмоциональным, конечно, остается стихотворение «Первый космонавт», впервые опубликованное в журнале «Москва» (1982, № 1) – к сожалению, после смерти и Гагарина, и Высоцкого. Процитирую фрагмент:
Я первый смерил жизнь обратным счетом.
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила потом
И задымилась, поры разрядив.
Я затаился и затих, изомер.
Мне показалось, я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.
Сейчас я стану недвижим и грузен
И погружен в молчанье, а пока
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.
В творчестве Высоцкого космонавту должен был импонировать народный патриотизм, противопоставленный партийно-государственному официозу, с которым Гагарин, конечно, мирился, но от которого сильно уставал. Стихи и песни знаменитого барда вносили живую струю в нагромождение лозунгов, придавая им осмысленное звучание и выявляя преемственность поколений в борьбе за лучшее устройство мира.
Понятно, что в советских газетах о знакомстве Гагарина с Высоцким не писали: творчество барда было под «мягким» запретом, как, скажем, и творчество Есенина до него, поскольку не укладывалось в прокрустово ложе идеологических установок. Зато всячески рекламировался факт встречи космонавта с Михаилом Александровичем Шолоховым.
В июне 1967 года Юрий Гагарин вместе с участниками Международного семинара молодых писателей побывал в станице Вёшенская, где жил классик советской литературы. Поскольку встреча была согласована заранее, местное партийное руководство во главе первым секретарем райкома Петром Ивановичем Маяцким подготовило площадки для торжественных собраний, вплоть до того, что залатали ямы на дорогах, а в доме Шолохова повесили японский кондиционер.
Писатели прилетели в Ростов-на-Дону 11 июня, а через два дня к ним присоединился космонавт. Сначала гости города прогулялись на катере по реке, потом состоялось застолье с ухой на одной из баз отдыха. Ночь провели в гостинице «Ростов», а рано утром 13 июня вылетели на двух чешских «Моравах» («Let L-200 Morava») и одном «Ил-16» в Вёшенскую, рядом с которой в станице Базковская располагался небольшой аэродром. Гагарин попросил у пилота своей «Моравы» пустить его к управлению и несколько минут перед посадкой выписывал в воздухе лихие пируэты, чем изрядно напугал первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павловича Павлова, находившегося в том же самолете.
