Стук в дверь возобновился. Странно, что при этом не было слышно ни шагов за дверью, ни оклика. И все-таки чьи-то пальцы барабанили по филенкам, тихо, но требовательно. Почти призывно. Кто-то хотел, чтобы Клер вышла наружу. Под дождь.
– Не открывай!
Клер сощурила глаза, чтобы рассмотреть того, кто это произнес. Электричество в доме снова каким-то образом отключилось, и силуэт, стоящий по другую сторону огромной комнаты, казался таким смутным. Почти призрачным. Он прятался за книжными стеллажами. Их здесь было очень много, так же как шкафов и книжных полок, поставленных пирамидой друг на друга. Это помещение было самым большим в доме, и Клер решила устроить здесь библиотеку. Теперь она пожалела об этом. От шкафов исходило слишком много густой тени. Кто угодно мог спрятаться за ними. Например, этот темный силуэт. Он будто вышел из мира ее фантазий. Только карандашные наброски не могут оживать. Клер не ожидала увидеть в доме незваного гостя, особенно учитывая тот факт, что все двери и окна были закрыты. Он мог взяться здесь только из ее фантазии или сойти с картины.
Клер поднялась от камина и тщетно вглядывалась во тьму. Гость долгое время молчал и не двигался. Шевелились лишь его пальцы, осторожно лежащие на торце шкафа. Они казались какими-то непропорционально длинными, будто на них нацепили стальные когти. Или это была просто тень.
Клер представила себе, как тонкие аристократические пальцы вытягивают раскаленными клещами, и содрогнулась. Почему ей вечно мерещатся пытки? Картинка была такой яркой и живой. Как будто это происходило прямо сейчас. Огонь, боль и раскаленные щипцы, ломающиеся кости и рвущаяся плоть. Кляп во рту, чтобы некто не кричал. Угрожающие голоса. Клер подумала, что неосмотрительно сделала, разведя камин. Пальцы, постукивающие по дверце шкафа, и впрямь казались изувеченными. Казалось, это не они, а тараканы ползут по изысканной мебели. Манжеты рукавов над ними были рваными и смятыми. И все это казалось черным на фоне мрака.
Интересно, гость боялся подойти к огню? Огонь и впрямь защищает ее от таких созданий, как он?
– Почему нельзя открывать, если в дверь стучат? – тихо спросила она лишь для того, чтобы проверить, ответит ли он.
Узкие плечи долговязой фигуры чуть приподнялись. Кажется, он беззвучно смеялся в ответ на ее вопрос.
– Потому что по миру бродит много таких существ, с которыми тебе вряд ли захочется подружиться.
– Может, я решу сама, – с вызовом бросила Клер. Ей не понравился его смех, который она не слышала, а скорее улавливала каждой порой кожи. Смех, похожий на пепел, беззвучно падающий после пожара. Ее все еще мучили видения пыток и огня, но жуткая фигура, притаившаяся в тени, уже не пугала.
Казалось, перед ней уже не гость, а некто, кто поселился в доме. Как насекомое, вроде бы и совсем незаметное, но все же существующее и всегда готовое навредить. Ты не видишь его, но живешь с ним бок о бок день за днем. И оно всегда может подкрасться и тебя укусить. Преимущество за ним. Ведь оно о тебе знает, а ты о нем даже не догадываешься.
Тараканы, клопы, пауки – вот на кого похож сегодняшний гость. Клер уже готовилась произнести резкие ругательства. Грубые обвиняющие слова вертелись у нее на языке, и она готова была их высказать в адрес ночного гостя, но тут забили часы. Ажурные стрелки сошлись на двенадцати, и, кажется, гость усмехнулся. Он вовсе не исчез от часового боя и не превратился в жалкого клопа, которого она могла бы раздавить. Он все так же прятался за шкафом, будто играя, но его длинные, вывернутые под неправильным углом пальцы уже ползли к корешкам книг на полках. Эти пальцы напоминали узловатые корни дерева. Жуткие старческие пальцы, покрытые язвами и нарывами. Так откуда же на них взялись дорогие кольца? Клер смутно различила в темноте блеск золота и рубинов.
Убожество и блеск. Ну и сочетание! Клер хотела отвернуться и не могла. Узловая рука между тем поманила ее к себе, однако девушка не тронулась с места. Она бросила быстрый взгляд на кочергу возле камина. В случае опасности ею можно будет обороняться.
– В дверь уже не стучат, – заметила Клер, прислушавшись. – И вы тоже могли бы уйти.
И опять короткий сухой смешок вместо вразумительного ответа, будто ей в лицо швырнули горсть пепла.
– Раньше ты была куда более приветливой, – с тоской заметило существо, стоящее в углу у шкафа. – Возможно, потому что я платил тогда за все, чего тебе не хватало. Теперь же ты получаешь все, что хочешь, сама, и это сделало тебя заносчивой.
Клер молчала. Вопрос «Вы знали меня раньше?» так и застыл у нее на губах. Не имело смысла спрашивать о том, чего она не понимала. Но имело смысл, едва рассветет, передвинуть мебель так, чтобы в помещениях осталось как можно меньше темных углов. Тогда негде будет прятаться таким странным субъектам, как он. Нужно либо выводить насекомых, либо сделать так, чтобы твое жилье стало для них недоступным. То же относилось и к существам размером побольше, которых в этот дом никто не звал. Тем не менее нечто сожительствовало здесь с темнотой и с зеркалами, не спросив разрешения Клер. Но хозяйка этого дома она. И она это докажет.
Едва долговязое создание выступило из мрака, пальцы Клер сомкнулись на кочерге. Тонкая железная ручка еще не успела раскалиться, в то время как конец в камине уже нагрелся. Для самообороны такое средство как раз подходило.
Только обороняться не потребовалось. Никто не спешил напасть на Клер. Да и существо, выйдя из тайника меж шкафов, стало каким-то другим. В нем промелькнуло что-то знакомое. В неловких гротескных движениях вдруг появилась грация. Тело, которое вначале лишь изгибалось под невероятным углом, выровнялось. Блики от пламени в камине легли на поношенный, но дорогой камзол. Клер узнала лицо, которое прежде уже видела, и невольно опустила кочергу. Лицо в обрамлении пшеничных локонов, которые ложились на ветхий кружевной воротничок. Сами кружева были старыми и скорее напоминали грязную паутину, но кожа и волосы были свежими и ухоженными. Клер посмотрела на светящиеся ресницы и синеву глаз за ними.
– Я знаю тебя, – произнесла она, сама до конца не понимая, утверждение это было или все же вопрос.
– Похоже, что знаешь. – Он приблизился к ней.
Он был значительно выше ее ростом. У Клер в мозгу мелькнули очертания суставов, вытянутых и вывернутых во время пытки. Отсюда ли такой слишком высокий рост? Виноваты ли в этом бесчеловечные истязания? Или она все выдумывает, как выдумала его самого? У Клер не хватало мужества протянуть руку вперед, чтобы дотронуться до его груди под рваными поблекшими кружевами. А ведь нужно было проверить, из плоти он или нет. Пройдут ли ее пальцы сквозь него, ничего не ощутив, или коснутся материального тела с бьющимся под костями сердцем. Клер смотрела на ветхий батист рубашки под распахнувшимся камзолом. Что, если под ней прах и черви?
А не лучше ли поглядеть на лицо?! Пока оно еще перед ней. Клер ведь хотела запомнить его черты, чтобы нарисовать. Вот это вышел бы эскиз! Красота! Красота в еще неведомом фантастическом смысле этого слова. Разве можно вообразить себе что-то более прекрасное?
