– Еще рано уходить, – прошептал он, прислоняя все еще запачканный кровью нож к ее горлу. – Еще есть время.
Что он имел в виду? Клер ощутила холодок лезвия на яремной артерии, затем нож, словно играя, двинулся выше и остановился на тонком ожерелье.
– Я знаю, что нельзя было заходить без спроса. – Клер заметила, что ее слова произвели на него такое впечатление, будто он уже слышал их когда-то, при совсем других обстоятельствах, в другие времена. – Но простите меня… Я устала, я была голодна. Я заблудилась в лесу, а это строение было здесь единственным, и еще меня так сильно привлек запах крови. Все запахи, исходящие отсюда, пробуждают во мне такой сильный голод.
– А, значит, у тебя все-таки есть враги, – протянул он.
Лицо его все еще пряталось в тени. Клер не могла внимательнее к нему присмотреться, как ни старалась. Казалось, тьма движется вместе с ним, куда бы он ни пошел, и нарочно скрывает его лицо. Едва он приблизился, вокруг стало ощутимо темнее. Клер смотрела прямо на него, а видела только сгусток мрака в том месте, где должна находиться голова и шея над запятнанным багровыми мазками грубым фартуком.
– Мне жаль, если я зашла не вовремя. – Клер знала, что должна паниковать, но внезапно ощутила удивительное спокойствие. – Я знаю, что, прежде чем входить, нужно было спросить разрешения, но, когда я постучала, никто не ответил. Здесь никого не было еще минуту назад.
Ее немой вопрос «откуда же ты взялся» так и остался без ответа. Мясник не спешил убирать лезвие ножа от ее шеи, но она уже знала, что он не причинит ей вреда. Кажется, он заметил тонкие шрамы у нее под одеждой, и его глаза зажглись каким-то странным свечением.
– Ты хочешь есть?
– Что? – она невольно изумилась.
– Хочешь чего-нибудь отведать? – он обвел рукой пространство вокруг.
Клер чуть было не заикнулась о том, что мясо не готово. Оно ведь не обжарено, не сварено, не потушено, одним словом, не пригодно в пищу. И все же… как странно он произносил свое предложение, как будто она могла взять и сожрать разом все. Как будто он чувствовал, что ее терзает именно такой сильный голод. Но тогда он предвидел то, о чем еще не знала она сама.
– Может, потом, – пробормотала она.
– Стеснительность – это лишнее, – веско подчеркнул мясник.
Клер прикрыла веки, видя перед собой в сознании бокалы, наполненные кровью, и соблазнительные куски свежего мяса. Она ощутила, как пересохли губы.
– Потом, – повторила она, руководствуясь каким-то внутренним голосом.
– Как пожелаешь! – и он с размаху вонзил нож в свиную тушу.
Клер вздрогнула. Этот нож ведь мог вонзиться и в нее.
– Наверное, я пойду, – спохватилась она.
Лишь бы только ему не пришло в голову ее остановить или, еще хуже, погнаться с ножом вслед за ней. К ее удивлению, он даже не сделал попытки ее задержать. Во всяком случае, она беспрепятственно дошла до двери.
– Стой!
Она послушно остановилась на оклик хриплого голоса. Ее пальцы задержались на двери, пачкая дверные филенки кровью. Все дело в том, что ее раны снова начали кровоточить. Хорошо, что их скрывали рукава куртки.
– Приходи сюда снова, – предложил он. – Когда проголодаешься…
Последние слова прозвучали как-то неприятно. Лучше бы он ограничился формальным «когда пожелаешь». И все же, отдавая дань вежливости и, главное, осторожности, Клер молча кивнула. Лучше согласиться с ним, пока она не отошла на безопасное расстояние. С сумасшедшими лучше не спорить, иначе себе же сделаешь хуже. Их легко возбудить. Так она утешала себя, хотя на самом деле сознавала, что этот незнакомый человек понял о ее пристрастиях куда больше, чем, возможно, понимала она сама.
Глава 25. Венецианка
Клер вернулась домой поздно. Дорогу назад она нашла без труда. Хотя это было странно, ведь она же заблудилась. Но кто-то будто вел ее по лесу. В такие моменты начинаешь верить в незримую нить Ариадны или в собственный инстинкт самосохранения, который уносит тебя подальше от злачных мест. Как только тогда он не помешал ей в них зайти?
Мясник! Странный человек. Клер ни за что бы не подумала, что в современном мире сохранились такие странные люди и еще более странные места. Сейчас не Средневековье, но туши на крюках так резко напоминают о нем. В ее сознании они извивались, как живые люди, лишенные кожи. Стоило прикрыть глаза, и она видела человеческих существ, освежеванных подобно скотине. Какое зловещее воображение! Уж лучше ей было его лишиться, потому что рисовать такие картины ни в коем случае нельзя. До сих пор ее сны и фантазии были куда приятнее.
Хриплый голос мясника все еще звучал в сознании. Чего хотел от нее этот мужлан? Может, он принял ее за кого-то другого? Он смотрел на нее так, будто знает ее очень давно. Будто знает ее лучше, чем она сама себя знает.
Клер даже подумала: а может, вернуться к нему и спросить у него о своих видениях? Если он не зарежет ее раньше, то, вероятно, хотя бы подскажет, что со всем этим делать.
Сама Клер не знала, как ей поступить. Она бесцельно водила пальцами по корешкам на книжных полках и вдруг заметила один переплет без золотого тиснения или каких-либо надписей. Для ее библиотеки такая книга была новинкой. Клер покупала только красиво оформленные издания. Ее интересовали ярко иллюстрированные энциклопедии, альбомы, романы в цветных бумажных переплетах, антикварные и букинистические тома с золотыми обрезами или литографиями. Гладкий черный переплет не подходил для ее коллекции. Клер потянулась, чтобы снять его с полки, и пальцы ощутили кожу змеи. Обложка действительно была чисто-черной, без каких-либо украшений или надписей. Что может быть внутри? Сборник афоризмов? Поэзия? Цитаты и поговорки? Рецепты? Пословицы? А может, это словарь или чистый блокнот? Но как он сюда попал? Остался от прежних хозяев?
Клер раскрыла первые страницы. Они оказались довольно ветхими и потрепанными. Форзац и фронтиспис были испещрены какими-то значками и пометками. На первой странице изображалось нарисованное от руки родовое древо. О, кажется, она столкнулась с генеалогией. Клер капризно надула губы. Но вот она заметила, что почти все имена на родовом древе кем-то перечеркнуты. Дальше нарисованы кресты и знаки, как на могилах. А еще дальше несколько страниц были вырваны. Остались рваные края и обрывок закладки. Клер смотрела на символы, значения которых не понимала, но они казались ей смутно знакомыми. А вот и чья-то печать, даже есть инициалы. А дальше и выписанное имя – Донатьен де Франко. Знакомое имя. Она слышала это имя во снах. За ним шли страницы, испещренные мелким каллиграфическим почерком. Многое из написанного разобрать можно было разве только под лупой, да и то только с помощью переводчика. Клер догадалась, что перед ней смесь из разных языков, большинство которых она не знала. Меж абзацами текста встречались схематичные абстрактные рисунки, выполненные все так же чернилами от руки. Клер долго разглядывала их, силясь припомнить, где раньше она уже это видела.
