Корделия украдкой бросала взгляды на его точеный профиль, на пшеничные пряди, рассыпавшиеся по кружевному воротничку. Даже гребя веслом, он продолжал вести себя с высокомерием аристократа. А еще у него был красивый голос. Пока вез ее сюда, он тихо напевал что-то на незнакомом ей языке. Вероятно, это было наречие морского народа. Или, напротив, какое-то заклинание, чтобы отогнать обитателей вод, потому что Корделия видела скользкие руки русалок с перепонками, то и дело цеплявшиеся за края гондолы, да только они не могли удержать судно.
– Этот дом твой. – Донатьен смотрел на увитый розами фасад, будто заранее примеряясь, сможет ли долезть по ним до ее окна, если вдруг она запрет от него дверь.
– А ты станешь жить здесь со мной?
– Пока только по ночам, днем мне нужно бывать у себя и во Дворце Дожей. – Он виновато опустил голову, как будто русалки могли подслушать их беседы. – Но все уже знают, что в скором времени я буду жить только с тобой.
– Откуда они могут знать?
– Они догадываются, – он пожал плечами. – Иногда не нужно прибегать к магии, чтобы заранее узнать обо всем.
– Тебе всегда нужна магия, – проговорила она почти с отвращением.
– А еще мне нужна ты. – Он закрепил весло в уключине, обернулся к Корделии, и тут же раздался всплеск, затем стук по дну гондолы, словно кто-то под водой сжал кулаки и бил по суденышку.
– Я всегда искал тебя.
– Я знаю. – Вернее, ей казалось, что она знает. Здесь, под звездным небом, ничто уже не было тайной. Все было волшебством.
Донатьен протянул ей руку, чтобы помочь сойти на берег. Ключи от дома он уже подарил ей вместе с увесистым ларцом золотых монет. Только Корделия заметила, что ему совсем не нужны ключи, чтобы куда-то войти. Все замки сами перед ним открывались, если он того желал или пускал в ход свое темное обаяние. У него была власть. Его темные науки дарили ему некое могущество.
– Считай, что я тебя приворожил, ангел. – Он поцеловал ее в темном холле. Его ухоженные аристократические пальцы блуждали по ее щекам и шее, даря незабываемую ласку. Корделия прикрыла веки. Его ресницы касались ее ресниц, будто крылья мотылька. Любовь – это так прекрасно. Даже такая темная любовь, как у них.
Им всегда придется прятаться, скрывать свои чувства, как и свои магические познания.
– Не бойся, – шепнул ей Донатьен. – Мы два высших существа в мире людей.
Корделия увидела, что он держит розу на длинном стебле и с острыми шипами. Она была ярко-красной, как только что пролитая кровь. Где он успел ее сорвать? Еще мгновение назад в его руках не было ничего. Так откуда же появился этот роскошный цветок? Правда, если учесть, что Донатьен мастер доставать предметы из пустоты… Но для нее он всегда был принцем, а не чародеем.
Корделия засмеялась, когда он отвел локон с ее лба и принялся шептать ей что-то на ухо. Какие-то непонятные слова. Должно быть, заклинания. Она не боялась. Не боялась магии впервые за свою жизнь. Все молитвы вдруг были забыты. Даже если бы плачущие по ней святые ангелы сейчас постучали в окно с целью ее образумить, она бы сама захлопнула перед ними ставни.
Магия и любовь – это все, что нужно для счастья.
Донатьен сжимал розу так крепко, что, наверное, укололся о шипы. Корделия ощутила запах его крови так остро, будто ничего другого в мире не существовало. Ее вдруг резко привлекла его кровь, хотелось выпить ее, слизнуть, но пока они только целовались. Что-то подсказывало ей, что глоток крови будет слаще, чем поцелуй.
Корделия обхватила стебель чуть повыше его руки и тихо вскрикнула, когда шипы вонзились в ладонь. Их кровь смешалась. Они оба не выпускали из пальцев розу, хотя держать ее стало больно. Будто это был некий символ соединения.
– Любовь – волшебство!
Корделия была согласна с ним. Ей нравились не только его поцелуи, но и кровь, которую она уже успела слизать.
– Единственное волшебство, которое мне стоило искать. – Донатьен будто старался оправдаться в чем-то перед ней и даже перед самим собой. Она догадывалась, в чем. Но теперь уже ничто не имело значения. Потому что наверху в спальне их ждала роскошная кровать под балдахином. Из окон, выходящих на канал, благоухало розами. Вспыхнувшие сами собой свечи вовсе не извергали вверх тела джиннов.
Это была ночь для любви. Ночь поцелуев и уколов шипов. Часы на каминной полке остановились. Исчезли и ревность, и совесть. Даже если бы окровавленный призрак Анджелы сейчас подглядывал за ними из этого окна, Корделии было бы абсолютно все равно. Она стремилась к Донатьену. Его тело под роскошной одеждой оказалось похожим на мраморную статую. Белое, гладкое, почти полностью лишенное волос и лишь едва теплое. Оно казалось совсем холодным до того, как она обняла его. Окровавленная роза так и осталась лежать рядом с их сплетенными телами. Корделия впервые в жизни познавала экстаз. Как же хорошо было русалкам, если только они до нее были любовницами Донатьена! Учитывая мертвенную холодность его тела, она не могла поверить в то, что он когда-либо спал с простыми женщинами. Интересно, ради чего ему нужна была смертная невеста? Ради ее приданого? Ради ритуала? Донатьен часто говорил о каком-то ритуале, в котором понадобится жертва. Но сейчас они не говорили. Они просто занимались любовью. А наутро улицу у канала огласил крик.
Глава 33. Плата за страх
Венеция, столетия назад
– Она украла мою маску! – Корделия внимательно приглядывалась к мертвому телу, валявшемуся возле канала. Плескавшаяся внизу вода омывала женские руки с окровавленными ногтями и израненные ступни ног. Женщина совершенно точно была мертва. Ее грудь не вздымалась от дыхания. Члены начали синеть. Не удивительно, что тот, кто нашел труп первым, так неистово визжал.
Их разбудили крики. И вот теперь, спустившись к каналу, они видели лишь утренний туман и мертвое тело.
Корделия ощутила сильный холод. Она куталась в атласный плащ, который накинула прямо поверх ночной сорочки. Спутанные волосы разметались по плечам. У нее не было времени их причесать. Она едва успела надеть башмачки. Донатьен пообещал, что наймет ей прислугу, чтобы не пришлось ни о чем волноваться самой. Но пока что их было только двое над бездыханным телом.
– Ты знаешь ее? Возможно, запомнила ее наряд на маскараде?
Корделия кивнула. Платье наяды показалось ей знакомым, только вот пеструю накидку-домино она видела впервые. А лицо под маской вовсе было не рассмотреть. Но маска совершенно точно была позаимствована у нее. Корделия даже не представляла, где могла ее забыть или обронить. Разве хоть у кого-то вчера была возможность подобрать ее или украсть? Воровка, по-видимому, оказалась ловкой. И еще она была из знатных.
– Я слышала, что происходит с людьми, которые крадут маски у синьора Донателло, – онемевшими губами пролепетала она.
Донатьен только криво усмехнулся.
– Возможно, так им и надо.
