И тут же ей вспомнились жертвы. Вереница жертв. Труп женщины у канала, россказни про убитых вельмож, которым мастер отказал в праве на заказ у него, вороватый и уже мертвый подмастерье. Все они были в масках. В масках, которые пытались украсть.
Кажется, дьявол учит людей честности. Если только он этой лавкой владеет. Корделия тщетно пыталась раскрыть захлопнувшуюся дверь, а внутри темного помещения слышались сдавленные стоны. Казалось, Тонио хочет кричать и не может. Маска не позволяет позвать на помощь.
Когда ей удалось войти, мальчик лежал на спине, и, казалось, его плоть плавится от ожогов. Корделия осторожно прикоснулась к маске, чтобы отодвинуть ее с лица. Как ни странно, металл был совершенно холодным, даже ледяным. А вот от лица Тонио остался один безобразный ожог. Мертвая плоть все еще пузырилась. Что, если ожоги ядовиты? Корделия пожалела, что пришла сюда без перчаток.
– Дьявол всего лишь охраняет свое имущество!
Корделия обернулась на голос.
– Хотите еще одну маску, синьорина? Для вас я сделаю бесплатно.
Она заметила узкие продолговатые ладони, которые потирало мерзкое существо. Неужели это тот же самый мастер? Она приглядывалась к нему в темноте и не могла его узнать. Синьор Донателло напоминал бледную моль, которую затравили, но она все еще трепыхается.
– Плохи дела, синьорина. – Он будто прочел ее мысли и неуловимым движением пододвинул резное кресло, в которое ей пришлось сесть. Отсюда она могла видеть овальное напольное зеркало и спину хозяина, отраженную в нем. Вначале зеркало показалось ей кривым, но ее лицо оно не искажало. Только спину мастера, на которой обвисли два безобразных обрубка, будто у моли отодрали крылья.
– Он скоро придет! За мной! – Безобразное лицо существа сморщилось в испуге. Раньше Корделии казалось, что это просто старик, но теперь, во тьме, это было создание без возраста и пола. Именно существо, а не человек.
– Кто придет? – Корделия испугалась собственного шепота.
Мастер не ответил, лишь понимающе усмехнулся. Такой жуткой маски, как его лицо, никто еще не видел.
– Замолвите за меня словечко перед ним, синьорина.
Корделия отшатнулась, ощутив у шеи что-то острое. Она не сразу заметила маску в руках существа. Маску, очень похожую на ту, что он сделал для нее, только эта была выполнена в виде головы горгоны Медузы, и вид у нее тоже был испуганный. Вместо ручки зеркально сверкало отточенное лезвие. Как же эту маску можно удержать в руках, не поранившись?
Мастер перехватил ее вопрошающий взгляд.
– Она для синьоры Анджелы, – пояснил он.
– Она оставила заказ? Сегодня? – Вот почему Корделия заметила ее выходящей отсюда. Это почти все объясняло. Кроме того, почему заказ сделан глухой ночью и лично, а не через слуг.
– Только синьора уже не сможет зайти за ней сама.
– Почему?
Он наклонился и прошептал так тихо, будто тени могли их подслушать.
– Смерть ей не позволит!
– Смерть! – Корделия покосилась на мертвого мальчика. Он тоже пришел сюда живым. – Смерть от маски, но она ее не украла.
Он покачал головой.
– Заслуженная смерть! А вы, синьорина, пообещайте мне одну вещь. Положите эту маску к ней в гроб.
– Но зачем?
– Поверьте, она ей понадобится. Потому что лица у нее уже не будет. Он срежет его ножом.
Когда Корделия уходила, опасливо оглядываясь, не ползет ли мастер масок за ней, до ее слуха долетали звуки детской считалочки. Какие-то бродяжки играли у канала. Это было опасно не только из-за риска упасть в воду, но и из-за голодных русалок. Корделия могла бы предупредить детей о кровожадности водных дев, но не стала. Они посчитают это сказкой.
Ей много раз снилось, что какое-то жуткое существо приходит за играющими у каналов детьми. А иногда оно вызывало их из дома гипнозом, они послушно выходили ночью на его зов, чтобы напороться на нож или бритву в его руках. Ночные кошмары были плохим воспоминанием. Корделия свернула в другую сторону, чтобы миновать детский хоровод.
Она уже не видела, как то самое жуткое существо вышло из тьмы на звук детских песен. И в его изуродованной руке действительно было лезвие. Дети зачарованно взирали на его обтрепанные манжеты и роскошный камзол в комьях земли. Роскошная одежда затмила на миг его уродство. Зато когда свет далеких факелов скользнул по его лицу, очарование в детских глазах сменилось ужасом.
Утром разнеслись слухи о трупах детей, найденных у канала. Корнелия удивилась, почему русалки не сожрали их. Должно быть, побрезговали изуродованными трупами. По словам прислуги, тела были жутко обезображены. И самым ужасным было то, что это убийство детей оказалось первым, а не последним.
Где-то на кровати из резного дуба Анджела тоже металась во сне, впервые ощущая себя полностью беспомощной. Ей снилось, что вокруг нее смеялись люди, звенели бокалы, произносились тосты, а она лежала без права на движение, как в гробу, но сознание все еще было живо. Только тела уже не было. Она его не ощущала. Лишь голова беспомощно покоилась на блюде среди овощей и салатов. Голова, отделенная от туловища, с зашитыми губами и глазницами, в которых не хватает глаз и языка. И эта голова все еще ощущала себя живой, но сознание уже молило о смерти, как о пощаде.
Глава 39. Увечье
Венеция, столетия назад
Она вернулась в его дом. Прокралась тайком. Внутри палаццо де Франко никого не было. А она специально оделась роскошно, как знатная дама, чтобы никому не пришло в голову задержать ее у входа. Ей необходимо было еще раз побывать здесь и убедиться своими глазами в том, что слухи верны.
Сплетница Каитана донесла до нее много жутких новостей о трупах, которые в изобилии находят в этом районе Венеции, не только возле каналов, но и прямо в домах, гондолах, а также свисающими с крыш или кронштейнов фонарей. Это был почти ад. И говорили, что тут поселился дьявол.
Каитана, сутками развозившая людей в гондолах, успела наслушаться чужих разговоров и все пересказала ей. Только вот о том казненном, про которого спрашивала Корделия, она ничего разузнать не смогла. Правда, это было уже и неважно.
Девушка прошла мимо кухни в цокольном этаже, гадая, куда же делась смазливая молодая кухарка по ими Порция, которая так умело разделывала тесто для пирогов и выпекала ее любимые пирожные. Добродушной толстушки здесь больше не было, теста для выпечки тоже, зато и в кладовой и на столах появилось много свежего мяса. Ее чуть не стошнило от сильного запаха.
Она бы не решилась спуститься в подвалы, потому что помнила о русалках, но что-то подсказывало ей, что мясо вовсе не русалочье.
Дом был странно пустым. Еще никогда в нем не царило такого гробового спокойствия. Даже тени больше не мелькали в зеркалах. Казалось, что все духи отсюда уже давно сбежали или Донатьен сам велел им убираться.
