Ничего не имею против. Иду к бюро и беру бланки пансионата. Приношу Крису, даю ему свою ручку. Утренний воздух и его взбодрил. Крис кладет перед собой бумагу, хватает ручку в кулак и секунду пялится на чистый лист.
Поднимает голову:
– Какой сегодня день?
Я говорю. Он кивает и записывает.
Потом вижу, как он выводит: «Дорогая мамочка».
Некоторое время таращится на бумагу.
Поднимает голову:
– Что писать?
Я ухмыляюсь. Попробовал бы час писать об одной стороне монеты. Я иногда вижу его студентом, но не риторики.
Нас прерывают блинчики, и я говорю, чтоб отложил письмо – я ему потом помогу.
Доев, я закуриваю; в животе свинцовым грузом – блинчики, яичница и все остальное. В окно замечаю, что снаружи вся земля – в пятнах тени и света.
Крис снова придвигает к себе лист.
– Ну, теперь помогай, – говорит он.
– Ладно, – отвечаю я. Объясняю, что его заело – это дело обычное. Как правило, говорю я, ум заедает, когда хочешь сделать кучу дел сразу. Нужно вытягивать слова насильно, от этого еще больше заедает. Надо все разложить по полочкам и делать одно за другим, по очереди. Ты думаешь о том, что сказать вообще, и о том, что сказать сначала, – одновременно, а это очень трудно. Поэтому раздели. Составь список того, что хочешь сказать, – в любом порядке. А потом уже определим, как надо.
– Список чего, например?
– Ну, про что ты хочешь рассказать?
– Про путешествие.
– Что именно про путешествие?
Он задумывается:
– Про гору, на которую мы взбирались.
– Хорошо, запиши, – говорю я.
Записывает.
Потом я вижу, как он записывает еще один пункт, потом другой, а я пока допиваю кофе и докуриваю. Тем, что хочет рассказать, он заполняет три листа.
– Оставь на потом, – советую я. – Мы еще подумаем.
– У меня все в одно письмо не влезет, – говорит он.
Видит, как я смеюсь, и хмурится. Я говорю:
– А ты просто выбери лучшее. – И мы выходим наружу и снова садимся на мотоцикл.
На дороге вниз по ущелью у нас все время хлюпает в ушах – уменьшается высота. Теплеет, а воздух густеет. Прощай, высокая страна, по ней мы так или иначе ехали от Майлз-Сити.
Заедание. Вот о чем я хочу сегодня поговорить.
Если помнишь, когда мы выезжали из Майлз-Сити, я говорил, что ремонтировать мотоцикл можно формальным научным методом – изучать цепочки причин и следствий, а определять их экспериментально. Цель была показать, что подразумевается под классической рациональностью.
Теперь же я покажу, что этот классический порядок рациональности можно усовершенствовать, расширить и сделать гораздо эффективнее, формально признав в его действии Качество. Но прежде надо перечислить кое-какие негативные аспекты традиционного ухода за мотоциклом – показать, где тут собака зарыта.
Первое – заедание, застревание ума; оно идет бок о бок с физическим застреванием того, что делаешь. Вот Крис этим мучился. Заедает, например, винт боковой крышки. Сверяешься с инструкцией: может, там написано, почему винт не хочет вылезать, а там только: «Снимите пластину боковой крышки». Чудесный образец краткости технического стиля, никогда тебе не скажут того, что хочешь знать. До этого ты не упустил ни одного действия, винт заедать вроде не должен.
Если есть опыт, вероятно, прыснешь растворителем ржавчины и возьмешь силовую отвертку. А если нет, примешься крутить отвертку пассатижами-тисками – раньше тебе удавалось, а теперь удастся только сорвать шлиц.
Умом ты уже настроился на то, что будешь делать, когда снимешь крышку, не сразу осознаешь, что досадная маленькая неприятность в виде срезанного шлица винта – не просто досадная и маленькая. Ты застрял. Остановился. Выдохся. И мотоцикл теперь никак не починить.
Нередкий казус в науке или технике. Обычнейшее дело. Заело – и все. В традиционном уходе за мотоциклом ничего хуже не бывает. Даже думать о таком избегал, пока не припекло.
Книжка теперь не поможет. Научный разум – тоже. Чтобы узнать, что не так, не нужны никакие научные эксперименты. Очевидно же. Нужна лишь гипотеза, как вытащить этот винт со срезанным шлицем, а научный метод не предоставляет ни одной. Он применим, когда гипотезы уже есть.
Вот нулевая отметка сознания. Застрял. Нет ответа. Кирдык. Капут. Тебе жалко себя до слез. Теряешь время. Руки не оттуда растут. Не соображаешь, что делаешь. Постыдился бы себя. Отвез бы машину к настоящему механику, который такое умеет.
Тут обычно верх берет синдром страха-злости и тебя подмывает сбить эту крышку зубилом, молотком, если нужно. Чем дольше об этом думаешь, тем больше хочется затащить машину на высоченный мост и скинуть вниз. Подумать только, такая крохотная щелочка в головке винта – и начисто тебя раскатала.
Ты приперт к великому неизвестному, к пустоте всей западной мысли. Нужны идеи, гипотезы. Традиционный научный метод, к сожалению, так и не дошел до того, чтобы подсказывать, где именно брать эти гипотезы – и побольше. Традиционный научный метод всегда в лучшем случае идеально предсказывал то, что все и так увидели. С ним хорошо смотреть, где уже побывал. Им хорошо поверять истинность того, что, как тебе кажется, знаешь, но он не может сказать, куда надо идти, – если только то, куда тебе надо, не лежит там, где ты уже шел. Творчество, оригинальность, изобретательность, интуиция, воображение – иным словом, «незаедаемость» – полностью вне его сферы.
Спускаемся дальше по ущелью, мимо складок крутых склонов, откуда стекают широкие потоки. Замечаем, что с каждым новым ручьем река быстро набухает. Повороты здесь мягче, а прямые отрезки – длиннее. Я переключаюсь на высшую передачу.
Потом деревья редеют и мельчают, между ними – большие проплешины травы и кустарника. В куртке и свитере жарко, я останавливаюсь на обочине снять их.
Крису охота сходить по тропе наверх, и я его отпускаю, а сам отыскиваю тенек посидеть и отдохнуть. Мне сейчас спокойно и задумчиво.
На дорожном щите – извещение о пожаре, что был здесь много лет назад. Написано, что лес восстанавливается, но своего первоначального состояния достигнет лишь через много лет.
Хрустит гравий – Крис спускается. Ходил недалеко. Вернувшись, говорит:
– Поехали.
Мы перевязываем кладь – она немного скособочилась – и выезжаем на шоссе. После сидения на жаре пот быстро просыхает от ветра.
Нас по-прежнему заело на заевшем винте, и единственный способ его «разъесть» – бросить дальнейшее изучение винта по традиционному научному методу. Он не сработает. Нужно присмотреться к традиционному научному методу с точки зрения заевшего винта.
