Наряду с этими традиционными монументами были и более оригинальные. Например, на форуме Константина можно было полюбоваться также массивным флюгером, носившим имя «Anemodoulion» или «Слуга Ветров», который представлял собой массивное четырехгранное бронзовое механическое устройство, украшенное птицами, пастухами и рыбами. Его вершина была заострена, как у пирамиды, и над ней возвышалась женская фигура, которая поворачивалась на ветру.
[330]
Примерно в пятистах ярдах за форумом Константина в самом сердце города находился комплекс построек — Ипподром, Императорский дворец и приводящий в трепет храм Святой Софии. Здесь встречались клирики и миряне, блистая приметами императорской власти и набожности, являя собой классическое прошлое города. Такое окружение прекрасно подходило для поддержания средневекового авторитета императора. Здесь же располагались и основные учреждения империи, финансовые и силовые: сокровищницы, казармы, тюрьмы. В обширных пространствах под сводами Святой Софии и Ипподрома царил дух религии и зрелищности.
Великий дворец, известный на Западе под названием Буколеон (из-за украшавшей его скульптуры, изображающей смертельную схватку льва с быком), представлял собой громадный комплекс зданий на юго-восточном краю города. Ограниченный с двух сторон Мраморным морем, с двух других он соседствовал с Ипподромом и площадью Святой Софии. Имея в своей основе первоначальный дворец Константина, в течение веков он многократно перестраивался и расширялся.
[331] Уильям, архиепископ Тирский и канцлер Иерусалимского королевства, описывал визит короля Амальрика к императору Мануилу Комнину в 1171 году. В знак особого уважения французам было дозволено причалить у морских ворот, откуда они прошествовали ко дворцу по прекрасной мостовой из дивного мрамора. Дворец состоял из бесчисленного множества проходов и коридоров, а император принимал Амальрика в зале для аудиенций. Зал был убран драгоценными тканями, а в центре установлены два золотых трона — один был несколько ниже, чтобы подчеркнуть для короля его более низкое положение.
[332]
Робер де Клари, пытаясь передать подлинный размер дворца, говорил, что в нем имеется «пятьсот залов, соединенных между собой и отделанных золотой мозаикой». По его воспоминаниям, только в Великом дворце было более тридцати молелен, самой запоминающейся из которых была церковь Богородицы Фаросской,
«столь богатая и прекрасная, что здесь не было ни одной петли, ни одного пояска, ничего другого, что обычно делается из железа, и что не было бы здесь из серебра. Не было ни одной колонны, что не была бы сделана из яшмы, порфира или другого прекрасного драгоценного камня. Пол молельни был устлан белым мрамором, таким гладким и чистым, что казался хрустальным. И вообще вся она была столь прекрасна и богата, что ее красоту и роскошь невозможно выразить словами».
Внушительным был и список реликвий, сохраняемых там: два больших фрагмента Креста Господня, часть гвоздей, пронзивших руки и ноги Христа, фиал с Христовой кровью, терновый венец, частица ризы Богоматери и глава Иоанна Крестителя.
[333]
В Великом дворце также располагался обширный позолоченный зал, созданный по проекту Мануила Комнина, украшенный мозаиками с изображениями его побед. Он или же Исаак Ангел создал изумительный «Мукроутас»
, который византийский автор Николай Мезарит описывает так:
«Ступени, ведущие к нему, сделаны из обожженного кирпича, известняка и мрамора. Лестницы сооружены по обеим сторонам и выдержаны в синем, красном, зеленом и пурпурном цветах, благодаря раскрашенным плиткам крестообразной формы. Здание создано… персидским мастером. Свод крыши, состоящий из полушарий, прикрепленных к подобному небу потолку, являет великолепие красок. Через группу ангелов свет падает внутрь зала. Красота резьбы невероятна, в изумление приводят каверны, перекрытые золотом так, что возникает впечатление радуги, перед которой блекнет та, что сияет на небесах. Все это — вызывает нескончаемый восторг, который невозможно скрыть».
[334]
К сожалению, за прошедшие века Великий дворец был почти полностью разрушен. Сохранилась лишь небольшая часть наружной стены, выходящей на Мраморное море. Однако в 1950-х годах на уровне земли была сделана археологическая находка, которая производит ошеломляющее впечатление, напоминая о великолепии дворца. Большой кусок мозаичного пола VI века, украшенный изображениями сцен охоты, ныне доступен для широкой публики. Он полностью соответствует красочным средневековым описаниям, давая некоторое представление о прекрасных мраморных полах, украшавших средневековый дворец.
[335]
Одно из зданий Великого дворца было напрямую соединено с императорской ложей на огромной спортивной арене Ипподрома. Созданный при императоре Септимии Севере в начале III века, расширенный при Константине и все еще использовавшийся в XII веке, стадион мог вместить 100 тысяч зрителей и в длину насчитывал более 350 ярдов. Скачки наверняка создавали невероятный шум, поднимая тучи пыли и создавая драматическое напряжение, пока лошади мчались по овальной дорожке. Вениамин Тудельский описывал представления с участием жонглеров и состязания диких зверей между собой. Известно также о выступлениях гимнастов, канатоходцев — и, разумеется, о самих скачках, которые, как и в классическую эпоху, проводились между командами Красных, Синих, Зеленых и Белых.
[336] Сегодня Ипподром практически исчез, хотя существующий на этом месте парк отчасти сохраняет форму его дорожек, здесь можно найти и остатки трех колонн, некогда стоявших посреди арены, а также получить некоторое представление о размерах сооружения.
Снаружи Ипподрома располагался форум Августеион (Аugusteion). Над ним возвышалась громадная колонна, увенчанная статуей Юстиниана, которую ярко описывает Робер де Клари:
«Огромная колонна была толщиной в три обхвата… Она была сделана из мрамора, покрытого медью, и все это скреплялось прочными полосами железа. На вершине колонны лежала плоская каменная плита, а поверх нее стояло сделанное из меди изображение императора, восседающего на могучем медном коне. Он протягивал руку к языческим землям. На монументе были начертаны письмена, воспроизводящие его клятву в том, что сарацины никогда не получат у него перемирия. В другой руке он держал золотую сферу, увенчанную крестом… На конском крупе, голове и вокруг было не менее десяти гнезд цапель, селившихся здесь каждый год».
[337]
