При взгляде на сегодняшние острова Мальты с их бедными почвами и сухим климатом очень трудно поверить, что они могли прокормить достаточно большое население и генерировать энергию для создания таких монументов. Похоже, все усилия общества уходили на сооружение этих общественных зданий: до сих пор открыто очень мало остатков простых жилищ. Однако к началу III тысячелетия до н. э. относятся два дома на Гозо — достойные жилища «строителей храмов». В этих домах поверх каменной прослойки уложены полы из измельченного известняка, стены кирпичные, а крыши поддерживались столбами. Площадь пола большего здания 430 квадратных футов. Второй дом значительно меньше. Это позволяет высказать важное предположение относительно Мальты и поставить важный вопрос касательно цивилизации вообще. Достижения древней Мальты были созданы обществом, в котором существовало неравенство: привилегии одних обеспечивал труд других. Ни одна из известных ранних цивилизаций не обладала достаточными ресурсами, чтобы создавать великое искусство или большие монументальные сооружения, не сосредоточиваясь на отдельных проектах. Это означает, что элита — те, кто принимал решения и накапливал богатство, — была существенным элементом процесса возникновения создания масштабных произведений искусства. Кажется, здания Мальты с течением времени становились все грандиознее, их внутренние святилища скрывали все глубже, до них все труднее добраться, словно предводители старались держаться как можно дальше от подчиненных
[786].
В дни величия Тарксьена среда, вероятно, была не такой бедной, как сегодня. Строители оставили лишь небольшие цистерны для сбора дождевой воды: сегодня это было бы непрактично, ведь дождь выпадает редко и непредсказуемо. Современная без преувеличения безлесная линия горизонта на острове, где трава и кусты — единственное, что растет на бедной почве, вряд ли была типична во времена строителей. Возможно, именно они лишили остров деревьев, потому что большое количество бревен шло на крыши; в Скобре, на востоке главного острова, на строительство шла древесина олив, а даже сегодня она считается драгоценной. Лишь крайнее расточительство или набожность могут объяснить такое использование священных деревьев, которые очень трудно вырастить и которые дают жизненно необходимые плоды.
Общество, построившее Тарксьен, исчезло четыре тысячи лет назад — еще более внезапно, чем возникло. Жители покинули поселение, затем, спустя метр стерильного слоя, появились новые обитатели — они использовали металл, но, насколько нам известно, ничего не строили — и набросали своего мусора. Какая участь постигла строителей Тарксьена? Стали ли они жертвами вторжения или сами истощили свою среду обитания? Или, может быть, их уничтожила природная катастрофа или что-либо иное, о чем мы не подозреваем? Элита, правившая островом, определенно, утратила власть, и здания, в которых она жила, ее образ жизни — все это исчезло вместе с ней.
Мальта заслуживает большего места в истории цивилизации, чем ей уделяет историческая традиция. Но, подобно другим усеянным мегалитами островам Средиземноморья, она низведена до незначительного положения из-за полного исчезновения древней цивилизации. В XVIII веке появились первые сообщения о руинах на Мальте, тогда же были сделаны первые гравюры
[787]; примерно в это же время были заново открыты монументальные цивилизации ацтеков и майя (см. выше, с. 188, 232)
[788] и начались раскопки Геркуланума; но если эти другие раскопки — вследствие их отдаленности или, напротив, известности, — постепенно изменили выстроенную археологами картину мира, древняя цивилизация Мальты не была вписана в историю человечества. Она не оказала видимого влияния на то, что последовало за ней. Похоже на фальстарт. Напротив, острова восточного Средиземноморья приобрели героический статус; здесь, хотя и не очень последовательно, прослежена цивилизационная приемственность, оказавшая воздействие на Грецию, а через нее — на весь «западный» мир. Тяга этой нити, соблазн «корней» приводит нас в эгейский бронзовый век через минойский Крит к Кикладским островам в третьем и втором тысячелетиях до н. э. и к элегантным мраморным арфисткам Кароса, которые, перебирая струны, словно начинают новую замечательную эру.
Гибель рая: минойский Крит
Для малого острова Крит весьма велик: его площадь 3200 квадратных миль. Однако две трети острова покрыты горами, где земледелие невозможно. Сегодня это один из самых диких и неприступных европейских ландшафтов. В древние времена условия для земледелия были лучше, почву еще не уничтожила эрозия и на острове росли леса. Но отыскать здесь следы цивилизации всегда было нелегко. К тому времени, как в 1901 году Артур Эванс в поисках происхождения письменности открыл знаменитый дворец в Кноссе, великолепие древней критской цивилизации было начисто забыто и свыше трех тысяч лет никто и не подозревал о ее существовании. Когда сегодня смотришь на находки археологов — обширные дворцы, их великолепные орнаменты, множество городов и прежде всего на стенные росписи, изображающие богатую, разнообразную жизнь привилегированных членов общества, легко предположить, что древний Крит был чем-то вроде изобильного рая: повсюду сады, полные лилий и ирисов, гладиолусов и крокусов; поля пшеницы и бобов, виноградники, оливковые рощи, миндаль и айва; леса, дающие топливо, мед и оленину; все это окружено морем, полным дельфинов и осьминогов, а в небе летает множество куропаток и удодов.
Однако было бы ошибкой судить о нашей жизни по процветанию, которое показывает телевизионная реклама, или о питании бедняков по изображениям столовых богачей. Вот и о процветании древнего Крита нужно судить не только по великому искусству, но по всему объему археологических находок. А эти находки свидетельствуют, что роскошная жизнь, отраженная в искусстве, идет не от природного изобилия. Она опирается на тяжкий труд в суровой среде с малоплодородными почвами и опасными морями. И зависит от строгого контроля за распределением пищи.
Очевидно, что богатой и легкой жизнью в просторных дворцовых залах жили лишь немногие. На росписях мы видим их занятых сплетнями, пирами и играми. В не подвергшихся разграблению поселениях, например Закросе, можно позавидовать роскоши, окружавшей знатных критян: мраморные чаши и кувшины из порфирита, шкатулка для косметики в форме сидящей борзой, сделанная из кристаллического сланца, с маленькой элегантной ручкой
[789]. Но дворцы существовали вовсе не для того, чтобы в них жили эти люди. Главная функция дворцов — быть складами, где сосредоточивалась пища и откуда ее распределяли среди всего населения. После того как эта цивилизация рухнула и кносский дворец превратился в развалины, люди, глядя на него, представляли себе коридоры и залы частью гигантского лабиринта, построенного как дом чудовища, которому приносили в жертву — на съедение — людей. В действительности дворец был построен для хранения огромных глиняных кувшинов; часть их, некогда полных вина, масла и зерна, все еще остается на месте. Каменные сундуки, выложенные свинцом, были чем-то вроде сейфов «центрального банка» для осуществлявшейся под контролем государства торговли; товары развозили корабли, которые вели по морю так искусно, что, по мнению греков, «они сами отыскивали путь в волнах». Дворцовые запасы включали и товары, предназначавшиеся к переработке ремесленниками для перепродажи: в развалинах дворца в Закросе аккуратно лежат слоновьи бивни и страусовые яйца
[790]. Особые чиновники записывали на глиняных табличках все подробности хранения, распределения и торговли.
