Битва в Бирме должна была вестись до полного завоевания страны, и тогда бирманский путь будет открыт. Британские силы, наземные и воздушные, уже участвующие в этой операции или только предназначенные для нее, будут продолжать свою борьбу. Соединенные Штаты, уже перебросившие многочисленные тыловые части в Индию и Бирму, наладившие пути подвоза и предоставившие обширные авиационные ресурсы воздушному флоту Индии, должны были дополнить этот вклад, не увеличивая число наземных частей, кроме некоторых специальных воздушно-десантных бригад. Китайское правительство надлежало предупредить, чтобы оно не отзывало своих солдат из Бирмы, как это собирался сделать Чан Кайши.
Но если не считать указанных мер, направленных на восстановление и расширение путей передвижения через Китай, этот театр военных действий еще некоторое время оставался в конце списка приоритетных. Большие надежды возлагались на успех этих мероприятий по окончании войны в Европе.
В конце концов, и это был основной предмет размышлений Объединенного комитета, было решено осуществить график поставок для Советского Союза и его вооруженных сил. Было признано. что вскоре необходимость в них существенно уменьшится в связи с завершением войны в Европе. Тем не менее ожидалось, что поставки, необходимые для передислокации, будут расширяться и что объем поставок советским вооруженным силам на Дальнем Востоке придется значительно увеличить.
Ни президент, ни премьер-министр, ни Объединенный комитет, принимая эти решения, не советовались с советскими властями. Но, как только они были приняты, Сталину тотчас же было отправлено совместное послание, в котором сообщалось о них. Это была еще одна попытка организовать более согласованные военные действия с Советским Союзом, как в Европе, так и на Дальнем Востоке. Американским правительством двигало желание к тому же заручиться сотрудничеством с Советским Союзом для эффективного ведения войны в Китае и образования там стабильного, единого правительства. О важных дискуссиях на эти темы, проходивших на Квебекской конференции, стоит рассказать подробнее.
Вопросы, рассматривавшиеся на Квебекской конференции
Несмотря на соглашение о координации наступления на Германию, заключенное в Тегеране, сотрудничество между американскими, британскими и советскими штабами не претерпело значительных перемен. Регулярно шел обмен сведениями о дислокации и передвижении немецких частей. Американцы и британцы посылали русским свои отчеты о военных операциях, а русские время от времени реагировали на самые главные из них, и то часто по требованию. Относительно планов наступлений советовались мало, что частично объяснялось затрудненной связью. Сталин отклонил предложение главнокомандующего западных союзных сил об установлении прямой связи с советскими военачальниками. Все сообщения по-прежнему поступали через американское или британское посольства или военные миссии в Москве в виде официальных документов в адрес Наркомата иностранных дел. Важные сообщения передавались Молотову или Сталину. Иногда они улыбались и отдавали немедленные указания, иногда просили время для серий консультаций. Если – а это случалось чаще всего – они просили время для размышлений, никаких действий за этим не следовало.
Все предложения относительно совместного планирования и подготовки военных действий на Тихом океане были отклонены. Некоторые американцы и британцы, озабоченные этим, всерьез сомневались, что Советский Союз когда-нибудь вступит в войну с Японией. Страх вызвать преждевременный ответный удар японцев на этом этапе войны казался не очень веской причиной для такого поведения советского руководства. Скорее, проволочки с решением о вступлении в войну с Японией делались для того, чтобы замаскировать желание обладать полной свободой выбора – вступать ли в войну, какую роль в ней играть и какое вознаграждение получить за это.
Стоит вспомнить, что в Тегеране в декабре прошлого года Рузвельт пытался наладить совместную работу. Он вручил Сталину меморандум с несколькими предложениями относительно совместного планирования морских и воздушных операций на северо-западе Тихого океана. Снова и снова посол Гарриман пытался добиться ответа Молотова. Каждый раз тот обещал устроить необходимые переговоры с советскими военачальниками, но результаты были минимальными. Наконец 2 февраля Сталин объяснил Гарриману, что в данный момент Советский Союз не может принять участие в военных действиях против Японии, потому что его силы на Дальнем Востоке слишком малы. Для того чтобы начать войну с Японией, нужно переоснастить советские воздушные силы и перебросить на Дальний Восток четыре пехотных корпуса, но этого нельзя делать, пока не ослабнет сопротивление немцев на Западе. Таким образом, он уклонился от какого-либо рассмотрения немедленных действий, по крайней мере до лета, но сказал, что планируемые переговоры относительно базирования американских воздушных сил на Дальнем Востоке возможны. Тремстам американским самолетам и советским бомбардировщикам могут быть предоставлены шесть аэродромов, но еще предстоит рассмотреть вопрос, будут ли эти аэродромы расположены на Камчатке или близ Владивостока, что предстояло решить с командующим Военно-Воздушными Силами Красной армии на Дальнем Востоке, который будет вызван в Москву. Если этих аэродромов окажется мало, он обещал построить новые. В конце беседы Сталин отметил, что, если Японию преждевременно спровоцировать, территория, на которой расположены эти аэродромы, может быть потеряна.
Время шло, а по этому поводу больше не было произнесено ни слова. 3 марта Гарриман спросил Сталина, когда ожидается приезд в Москву командующего, и получил ответ: скоро. Этот же вопрос он неоднократно задавал Молотову, но тот отвечал, что не знает. Таково было положение дел с совместным планированием объединенных действий против Японии, когда советское правительство 30 марта заключило с Японией два новых соглашения. Одно относительно прав на ловлю рыбы в течение пяти лет и другое, согласно которому Япония обещала ликвидировать свои концессии на севере острова Сахалин. Этот акт мог означать, что Советский Союз готов скорее сотрудничать с Японией, чем воевать против нее. Президент и его советники признали, что советско-японское соглашение является опасным сигналом, но с покорным вздохом приняли продолжающуюся отсрочку совместного планирования.
Из посланий и меморандумов того периода создается впечатление, что ни президент, ни Объединенный комитет начальников штабов не оценили, насколько сильно нежелание советских властей иметь в этой части Советского Союза американские военные базы. Документы намекают, что советское правительство, в отличие от американского, вовсе не торопилось завершить войну против Японии. Конечный план, в котором была расписана программа сотрудничества, дает понять, что Советский Союз не спешил с принятием решений до тех пор, пока, не получив от нас помощь, смог бы провести кампанию против Японии с севера собственными наземными, морскими и воздушными силами. Продолжающаяся отсрочка позволяла ситуации развиваться так, что напрашивался вывод, будто в американском присутствии в этом регионе нет необходимости.
Американцы решили, что, раз освобождение Франции уже завершается, советские власти могут более не осторожничать. 10 июня в беседе со Сталиным Гарриман снова завел разговор о предложениях Америки совместно действовать на Дальнем Востоке. Он сообщил. что президент и Объединенный комитет начальников штабов должны решить судьбу наших воздушных сил после разгрома Гитлера. Поэтому они очень хотели бы знать, как скоро Сталин будет готов начать секретные переговоры об использовании авиабаз на советском Дальнем Востоке и координации планов действий на море. Из ответа Сталина следовало, что Советский Союз, войдя в Тихий океан, собирается играть там далеко не второстепенную роль. Прежде чем обсуждать планы действий американских морских и воздушных сил. он хотел бы знать, какие задачи ставят союзники перед советскими войсками. Он заметил, что это вопрос совместных действий в войне, идущей на земле, в море и в воздухе.
