Но затем, как еще будет сказано, французское временное правительство пожелало получить отдельную зону оккупации в Германии. Чтобы прежде всего завладеть большей частью линии Западного фронта, а затем иметь возможность получить достаточную зону оккупации в Германии, де Голль вновь потребовал оснащения еще восьми дивизий, набранных во Франции. Черчилль сказал ему (во время приятного визита в Париж на церемонию по поводу дня перемирия), что британское правительство будет содействовать оккупации Францией той территории Германии, которую она сама сможет занять. Информируя об этом Рузвельта в послании от 15 ноября, он объяснил: «Надо всегда понимать, что в течение пяти лет основная задача французской армии – держать в подчинении Германию».
Объединенный комитет начальников штабов был готов при первой же представившейся возможности выделить средства для перевооружения французов. Но президент сомневался, имеет ли он на это право. Из его ответа Черчиллю (от 18 ноября) видно, что теперь он не видит необходимости держать американские войска в Европе из дипломатических соображений: «Я, разумеется, симпатизирую точке зрения французов и надеюсь, что нам удастся помочь им взять на себя ответственность после войны. Вам, конечно, понятно, что после падения Германии я должен как можно скорее, по мере транспортных возможностей, вернуть американские войска домой».
Это встревожило Черчилля. Если, сказал он в ответе на это послание, после падения Германии американские войска быстро вернутся домой и «…если французы не будут иметь ни оснащенной послевоенной армии, ни времени, чтобы сформировать ее и приобрести боевой опыт, как они смогут держать в подчинении Восточную Германию за русской линией оккупации? Мы, конечно, не сможем выполнить эту задачу без Вашей помощи и без помощи французов. Поэтому все быстро распадется, как в прошлый раз».
Ответ президента от 26-го числа не слишком обнадеживал: в нем говорилось, что оснащение для французских оккупационных войск можно получить от разоружения разгромленной немецкой армии: и, в любом случае, он не имеет права оснащать «какую-либо послевоенную иностранную армию» без согласия конгресса, а перспективы получения разрешения от него не так уж велики.
Де Голль, похоже, получил реальную основу для дружбы с Черчиллем и британским правительством. В повседневной жизни, как гражданской, так и военной, его администрация хорошо ладила с генералом Эйзенхауэром и высшим командованием союзных войск. Его первые контакты с новым американским послом Каффери были весьма дружелюбными. Похоже, американское правительство уже не так осторожно относились к участию французов в руководящих органах сил союзников.
Но де Голль стремился постепенно приобрести влияние, прочное положение и силу, и его не удовлетворяла зависимость от доброй воли американцев. Он делал все возможное, чтобы наладить прочные, доверительные отношения с советским правительством. Можно назвать по крайней мере две причины, которые, как он надеялся, оправдают более близкие отношения с Москвой. Французские коммунисты были сильной политической партией, и он. чтобы укрепить свои позиции и ситуацию во Франции, изо всех сил старался поладить с ними, особенно с Торезом, которого считал «лучшим из них». Это могло придать ему вес в общении с британским и американским правительствами.
Вскоре после теплой встречи с Черчиллем в Париже де Голль. не поставив в известность ни американское, ни британское правительства, сообщил Сталину о своем желании приехать в Москву для установления контакта с руководителями советского правительства. Встреча была назначена на конец ноября. Сталин немедленно проинформировал об этом Черчилля, заметив, что цель визита ему неизвестна. 25 ноября Черчилль положительно отозвался о предстоящем визите де Голля, выразив надежду на дружеское обсуждение ими всех вопросов. Сославшись на прессу, распространившую разговоры о западном блоке, он выразил надежду, что договор о союзе и тесное сотрудничество с Соединенными Штатами будут оплотом глобальной организации, призванной обеспечивать и поддерживать мир на измученной планете. Лишь только после создания любой такой международной организации и в порядке подчинения ей могли бы быть созданы в целях более тесной дружбы европейские объединения.
Де Голлю, прибывшему в Москву 2 декабря, были оказаны все почести, полагающиеся главе государства. В тот день, вероятно перед первой встречей с де Голлем, Сталин отправил одинаковые послания Черчиллю и Рузвельту с предположением, что де Голль пожелает обсудить два основных вопроса:
1. Заключение франко-советского пакта о взаимопомощи, подобного англо-советскому пакту. По этому поводу Сталин заметил: «Вряд ли мы сможем возражать, но я бы хотел знать вашу точку зрения по данному вопросу».
2. Возможное расширение восточной границы Франции до левого берега Рейна. По этому пункту Сталин тоже сделал комментарии, подчеркнув, что подобное действие может идти вразрез с планом формирования Рейнско-Вестфальской зоны международного контроля, который сейчас обсуждается. По этому пункту он тоже попросил американских и британских друзей высказать свое мнение.
Вскоре после первой беседы с де Голлем Сталин известил Черчилля и Рузвельта, что де Голль поднял эти вопросы, и изложил свои ответы. Он подчеркнул необходимость тщательно изучить положения франко-советского пакта и обратить внимание на вопрос ратификации этого пакта во Франции. Что же касается расширения границ Франции до Рейна, Сталин заявил, что ввиду сложности этого вопроса не может решать его без ведома и согласия всех основных союзников. Отчет об этой беседе, который передал Бидо, французский министр иностранных дел, сопровождавший де Голля, Гарриману и британскому поверенному в делах в Москве, отличается от доклада Сталина и дополняет его. Бидо сказал, что во время этой первой встречи Сталин предложил военный альянс с Францией, объяснив, что имеет в виду взаимную защиту от возможной немецкой военной агрессии в будущем. Де Голль согласился с ним. Далее Бидо писал, что позже французская делегация представила на обсуждение предварительный вариант договора, подобный англо-советскому договору, но не идентичный ему. Бидо объяснил, что этот договор будет вписываться в общую схему международной организации безопасности.
Чья бы версия этой беседы, Сталина или Бидо, ни была верна, необходимо отметить поразительную разницу в тоне и политике Сталина по отношению к де Голлю сравнительно с теми, что были в Тегеране год назад. Прежняя насмешка над лидерством де Голля, якобы не представлявшего реальную Францию, теперь сменилась полной благожелательностью. Мнение, что Франция должна долго и тяжело расплачиваться за сдачу немцам, смягчилось. Идея отнять у Франции многие колонии потонула в молчании.
Черчилль 5 декабря первым отреагировал на послание Сталина. Он информировал советского маршала, что британское правительство не возражает против франко-советского пакта, подобного англо-советскому, напротив, считает его желательным и рассматривает в качестве дополнительного звена между тремя союзниками. Он также сказал, что британское правительство считает правильным, чтобы союзники заключили между собой трехсторонний договор, который включил бы в себя существующий англо-советский договор с какими-нибудь улучшениями. Таким путем обязательства каждого из союзников стали бы тождественными и скоординированными. Решение вопроса о перенесении восточной границы Франции на левый берег Рейна или о создании Рейнско-Вестфальской зоны международного контроля с другими альтернативами следовало бы отложить до мирной конференции, тем самым дав шанс для обсуждения между ними самими, Рузвельтом и Сталиным. Он также добавил, что. по мнению британского правительства, было бы целесообразно поручить Европейской консультативной комиссии, членом которой является Франция, рассмотреть вопрос об участии Франции во встрече союзников, не связывая каким-либо образом глав правительств.
