Произошла серьезная задержка в обеспечении и поставке большого количества изделий, обещанных Советскому Союзу не только ранее, но и в соответствии с протоколом. Но все, что уже было отправлено русским, имело для них существенное, возможно даже жизненно важное, значение на протяжении следующей зимы. Самолеты и оружие, ввиду огромного дефицита, собирались в неполной комплектации; увеличение мобильности армии обеспечивали грузовые машины. Учитывая изоляцию Ленинграда и захват немцами фабрик, заводов и электростанций, поставки сырья и оборудования пришлись весьма кстати.
Но еще более важно в этот критический момент было придать уверенность отважным защитникам в том, что у них есть сильные союзники, которые не дадут им погибнуть. Вот в этом они крайне нуждались. Осень в России в том году задержалась, что дало немцам возможность дольше, чем они предполагали, продолжать наступление. Критический момент наступил в середине октября, вскоре после подписания соглашения. Немцы прорвали русскую оборону у Калинина и оказались примерно в тридцати-сорока милях от Москвы. Советское правительство эвакуировало многие министерства и дипломатические корпусы в Куйбышев, расположенный в пятистах милях восточнее Москвы. Но Сталин и его военные советники оставались в Москве и декларировали, что осажденная столица будет защищаться до последнего. Вероятно, американская и британская поддержка помогли обеспечить такую упорную оборону. Защитники рассказывали, что воевали со спокойным сердцем, зная, что не одиноки. 14 октября радио Москвы передало сообщение для защитников города: «Наши люди спокойно глядят правде в глаза. Враг пытается сломить Москву… Снег на полях залит кровью… Гитлер не сможет выдержать нашу зиму. Мы громим немцев у Мелитополя и Мурманска и одновременно подтягиваем мощные резервы на передний край. Немцы никогда не смогут победить русских. Пока тысячи немцев гибнут в брянских лесах, британские самолеты обстреливают Нюрнберг… военные поставки следуют к нам и в Британию через океан. Америка собирает пять тысяч самолетов в месяц. Время – наш союзник…»
Время, пространство, отважные сердца и сильные тела, леденящий холод и помощь Запада – все это работало против Гитлера. А вот Соединенные Штаты не собирались очертя голову ввязываться в войну, но все-таки это произошло 7 декабря, когда Япония, недовольная препятствиями, которые мы чинили ей на пути к полному господству в Азии, подвергла бомбардировке нашу базу в Пёрл-Харборе и потопила большую часть Тихоокеанской флотилии.
Вступление Америки в войну. Окончательное формирование коалиции
Подписав в сентябре 1940 года тройственный договор, Япония объединила свою судьбу с Германией и Италией. Она решила стать членом этого бесчестного союза, который, по мнению американцев, не имел права на существование. Вопреки надеждам его организаторов, мы не только оказали поддержку Китаю и Великобритании, но с этого момента укрепилась наша позиция в отношении Японии.
В июле противостояние достигло своей кульминации, но эти события настолько свежи в памяти, что нет нужды говорить о них еще раз.
В ноябре переговоры (имеющие отношение к Британскому Содружеству, Китаю и Голландии) между правительствами Японии и Америки находились в стадии серьезных разногласий. Раздираемая внутренними противоречиями, Япония предлагала заключить перемирие, пытаясь тем самым оттянуть принятие необходимого решения. Она предлагала краткосрочный договор, в соответствии с которым японская армия должна была начать отступление из Индокитая, а Соединенные Штаты с союзниками, соответственно, возобновить поставки нефти в Японию и прекратить оказывать поддержку Китаю. После мучительных недельных раздумий американское правительство пришло к заключению о неоправданности и безосновательности этих условий и решило пресекать любые попытки принятия соглашений подобного рода. Причина, вызывавшая основное опасение, заключалась в том, что такой договор мог привести к развалу антигитлеровской коалиции. В процессе заключения сделки с Японией китайское правительство могло прийти к выводу, что мы окажемся следующими. Советский Союз, с трудом противостоящий немцам, мог решить, что лучше согласиться на сделку с Гитлером, чем продолжать войну. Впрочем, даже если к этому моменту Япония была бы готова изменить собственную позицию, это бы ничего не дало; конфликт уже нельзя было урегулировать обычным путем; он зашел слишком далеко. Германия-Италия-Япония форсировали создание оборонительной коалиции, по своим масштабам значительно превышавшей планируемую Японией Тихоокеанскую империю. Теперь выжидательная позиция японского правительства уже не радовала, а скорее вызывала опасение.
Итак, 26 ноября в последней ноте Америка отказалась от сделки с Японией и предложила присоединиться к ней на условиях принятия основополагающих принципов с учетом национальных особенностей.
Вот эти условия, предложенные ранее во время переговоров Хэллом и вновь повторенные в последней американской ноте в адрес японского правительства:
а. Уважение территориальной целостности и суверенитета каждой отдельной нации;
б. Соблюдение принципов невмешательства во внутренние дела других государств;
в. Соблюдение принципа равноправия, в том числе и в сфере торговли;
г. Сохранение статус-кво в Тихоокеанском регионе, за исключением случаев, когда он может быть изменен мирным путем.
Соединенные Штаты упорно стояли на этой позиции и не шли ни на какие компромиссы. У японских лидеров уже не оставалось времени на то, чтобы, используя остатки былой славы, связанной с прошлыми войнами, предстать перед своим народом в качестве удачливых государственных деятелей.
Японское правительство, оказавшись перед подобной альтернативой, выбрало войну. Утром 7 декабря милитаристские силы ударили по государству и по принципам, которые их не устраивали.
В переломный момент между миром и войной американское правительство демонстративно выразило несогласие с рискованными действиями государств Оси.
В последней ноте шла речь скорее о формировании будущих отношений, нежели давалось объяснение прошлым. Появлялась потрясающая возможность из широкого круга общих устремлений выделить одну разумную цель.
Американское правительство, а в особенности государственный секретарь Хэлл, были приверженцами применения этой идеи на практике. И раньше во все смутные времена Хэлл призывал сражающиеся государства руководствоваться правилами хорошего тона. Мирное сосуществование государств Западного полушария шло только на пользу и способствовало общей защите. Предложенные на обсуждение правила варьировались в зависимости от ситуации. На период нейтралитета для каждой из сражающихся сторон, будь то Азия или Европа, были разработаны временные правила. Хэлл никогда не мог понять, почему другие страны не придерживаются этих правил, но все-таки не терял надежды, что когда-нибудь они к этому придут. Для него правила не были чем-то неопределенным и безжизненным. «Это убедительные, жизнеспособные, всеобъемлющие правила. На земле установится вечный мир, если все будут следовать этим правилам. Если не придерживаться правил, будет вечная война».
Во время августовской встречи в заливе Арджентия Рузвельт с Черчиллем выработали декларацию о принципах и целях войны. впоследствии ставшую известной как Атлантическая хартия. Для нас казалось естественным, объединив свою судьбу с Великобританией и Советским Союзом, направить совместные усилия на определение общих целей, к которым следует стремиться. Создание такого документа могло к тому же иметь практическое значение. Наш союз с иностранными державами мог перерасти в нечто большее, чем военный альянс. Он мог пойти по пути заключения корыстных, тайных сделок военного времени, как это произошло во времена Первой мировой войны, тем самым заставив Соединенные Штаты отказаться от намерения объединиться с другими государствами. В то же время будущие гарантии, после победного окончания войны, справедливого и надежного существования, могли поддержать дух народов, находящихся под властью Оси. Черчилля подобный проект устраивал по совершенно другой причине: опубликование совместной декларации по общим принципам войны и мира должно было способствовать усилению единства Соединенных Штатов и Британского Содружества.
