В один из дней Фаддей решился съехать на берег. Вместе с ним поехали Лазарев, Михайлов, Симонов и некоторые офицеры. Отправились на двух катерах, вооружённых Фальконетами — небольшими пушками. Памятуя о коварстве зеландцев и их склонности поедать мясо своих противников, каждый взял с собой ружьё и по паре пистолетов.
Сперва пристали к ближнему селению к северу от Корабельной бухты, тому самому месту, где Кук видел зеландцев, поедавших на пиршестве человеческое мясо. Жители при виде матросов разбежались, остался лишь сильно испуганный старик. Когда же его обласкали подарками, из леса вышли остальные и повели к старейшине. Тот сидел на рогоже в открытом шалаше. Фаддей расположился напротив.
Появились жена с дочерью, они тоже сели на рогожу поодаль. Капитан подарил старейшине складной нож, жене — бусы, дочери — зеркальце. Она была недурна собой и теперь сама могла увериться в этом. Старейшина в ответ одарил куском узорчатой ткани из новозеландского льна.
Поплыли дальше к знакомому уже старику. Встретил он радостно; обнял Беллинсгаузена и коснулся носом носа, что говорило о самом близком приятельстве. Оставив караул на баркасах, моряки сошли на берег. Со стороны моря посёлок прикрывал палисад из врытых в землю брёвен высотой чуть выше человеческого роста. Между неровно разбросанными жилищами извивался ручей, берега его были обложены булыжником.
Сопровождаемые толпой, подошли к дому вождя. Наружный вид его напоминал русскую избу. На этом кончалось сходство. В три ряда поставленные столбы составляли стены. Средние столбы высотою метра в три оканчивались наверху грубым изображением человеческих голов, выкрашенных красной краской. Крайние соединялись со средними перекладинами, на них держалась кровля из листьев. Разделялось жилище на две комнаты. В большей по сторонам стояли широкие скамьи, на них — корзины с овощами и пустые тыквы для воды. На обтянутых рогожами стенах висели пики, жезлы, начальнические знаки и опять же красные истуканчики.
В благодарность за угощения на шлюпе и подарки старик предложил Беллинсгаузену во временное пользование не старую, но отвратительной наружности зеландку. Увидев её, капитан не удержался от смеха, потрепал приятеля-туземца по плечу и от предложения отказался. Надо полагать, первые европейцы подали зеландцам мысль торговать женским полом и поощряли их заниматься таким постыдным промыслом. Об этом писал и сварливый натуралист в команде Кука Иоганн Форстер, сообщая о девке по имени Тангари. Родственники подсунули её влюбчивому квартирмейстеру, а тот не решался привозить её на судно из опасения завести вшей, кишащих в её волосах.
При расставании старик вынес длинный резной жезл, который также заканчивался изображением человеческой головы с ракушками вместо глаз, в чём туземцы зело преуспели. Фаддей поначалу подумал, что этот жезл, похожий на алебарду, назначается ему в подарок, но, оказалось, старик желал его продать. Пришлось расплачиваться двумя аршинами красного сукна.
— Так-то, Михаил Петрович, дружба дружбой, а денежки врозь, — с весёлостью проговорил Беллинсгаузен находившемуся при этой сцене Лазареву.
Такой безобидный гешефт, куда ни шло, устраивал Фаддея, но он никак не мог поверить, что зеландцы занимаются каннибализмом. Эта мысль долго не давала ему покоя. Однажды за обедом, когда приятель-старик сидел рядом, он спросил, едят ли его сородичи человеческое мясо. Старейшина ответил, что он и сам охотно лакомится человечиной. Значит, Кук нисколько не сгущал красок, когда наблюдал, с каким удовольствием зеландцы поедали неприятелей, убитых в сражении. В 1772 году несчастный плаватель Марион и семнадцать его спутников пали жертвой туземцев. Посланные ему на помощь вооружённые матросы увидела изрубленные и уже изжаренные куски сослуживцев. В следующем году такая же участь постигла английского лейтенанта Рове и десять человек с ним по причине излишней вспыльчивости против островитянина, укравшего у матроса камзол. Когда с корабля приплыли морские пехотинцы и разогнали туземцев, то на берегу нашли одежду, головы, желудки и части тел своих товарищей.
Ну а вообще жители залива Королевы Шарлотты показались русским морякам хорошо сложенными и сильными. Обычай мазаться рыбьим жиром и охрой делают природный цвет их лица чернее. Женщины довольно жирны, замужние скоро теряют свежесть, но девушки миловидны и в красоте, блеске чёрных глаз, белизне зубов могли бы поспорить с европейками, несмотря на тёмный цвет лица и дикую татуировку. Туземцы любят пошутить, посмеяться, забавно передразнивают чужеземцев, искусны в резьбе, рыбной ловле, преуспели и в торговле, как, например, в сделке с Беллинсгаузеном, а ещё более с Завадовским, у которого однажды один местный наглец запросил за безделушку не менее как парадную шинель на волчьем меху.
Между родичами у них существует величайшая дружба. При смерти любимого человека они в глубокой печали раздирают лицо и тело острыми камнями и ракушками. С большим почтением они относятся к пожилым людям. Старцы занимают у них почётные места на совете, пиршествах и других торжествах.
В полной силе существует закон возмездия: кровь за кровь, смерть за смерть. Иногда они не убивают захваченных врагов из другого племени, а превращают в рабов, заставляя работать по хозяйству или заниматься ловом рыбы.
Как заметил Фаддей, зеландцы не соблюдают порядка во времени: спят и едят, когда им вздумается, вина не употребляют, ночуют в хижинах как попало, летом без всякой одежды, зимой накрываются дерюжками. Полено служит подушкой, камышовая циновка — тюфяком. Они редко моются и купаются. Основная их пища — рыба, моллюски, коренья, картофель, едят крыс и собак, которые из живности только и водятся на острове.
Зеландцы довольно гостеприимны. Если скажут иностранцу: «Приди», тогда можно надеяться на хороший приём и быть в уверенности, что ничего с тобой не сделают. Но если этих слов не произнесут, то жди беды. Первые европейцы изобразили новозеландцев в мрачных тонах. Но это происходило от незнания обычаев островитян. Они встречали иноземцев с военной церемонией, громом барабанов, флейт и дудок, воинственными плясками, что принималось за вызов к бою. Европейцы открывали огонь из ружей и пушек. Новозеландцы в свою очередь жестоко мстили пришельцам, которые попадали в их руки. Оттого и утвердилось мнение о зверствах и кровожадности туземцев Новой Зеландии, хотя гнусный каннибализм, даже связанный с суеверием и культами, их не оправдывал.
Пополнив запасы свежей воды, наловив рыбы и набрав диких овощей, в изобилии растущих на острове, шлюпы стали готовиться к дальнейшему плаванию. Зеландцы в последний раз вели обмен, отдавали свои ткани, копья, резные шкатулки, жезлы, кистени из зелёного базальта, боевые топорики за долота, пилы, зеркальца, огнива, бисер. Прощаясь, они искренне печалились, повторяя слова: «Э, э, э!» Один молодой островитянин хотел плыть на «Востоке», но товарищи едва уговорили его остаться. Горевал и старик, которого слушалась здешняя община, не привыкшая обуздывать свой нрав, и следовала всем худым и добрым движениям сердца. Он ласково обнимал Беллинсгаузена и тоже с болью тянул «э-э-э».
4 июня «Восток» и «Мирный» пошли на выход из Кукова пролива. Ночью ветер переменился на южный, противный. В малоизвестной узости пролива пришлось лавировать под зарифленными марселями. Загремел гром, град заплясал по палубам. Вспышки молний освещали горы и бунтующее море. Корабли едва успевали отходить от бурунов, разбивающихся о тёмные скалы.
