Книга Беллинсгаузен, страница 119. Автор книги Евгений Федоровский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Беллинсгаузен»

Cтраница 119

Фаддей повёл короля на палубу, показал пушки, лафеты, канаты.

— Можно пальнуть в честь его величества? — спросил озорной командир канониров Митя Степанов.

— Давай.

— Сколько?

— Пятнадцать, чтобы потренировались в резвости.

Канониры постарались на совесть. Заученными движениями они быстро заряжали орудия и стреляли. Тут-то внешне невозмутимый монарх дал слабину — схватился за капитана и при каждом залпе прятался за его спину.

— Это салют в вашу честь, — объяснил Беллинсгаузен, и, когда пастор перевёл его слова, явно польщённый Помаре начал благодарно трясти руку русскому начальнику.

Прибыли приближённые — главный секретарь, брат короля, исправлявший должность главнокомандующего, сановник — хранитель общественного кокосового масла, собираемого в пользу Библейского общества. Они уверили в истинной дружбе и намекали, что хотели бы на память получить подарок — кто ножичек, кто рубашку, кто топор или носовой платок. Беллинсгаузен одарил всех, вручив ещё и по серебряной медали.

К вечеру пришвартовалась ещё одна лодка q подарками от короля. Привезли четырёх больших свиней, множество кокосовых орехов, толчёной кокосовой мякоти, завёрнутой в пальмовые листья, сырых и печёных хлебных плодов, кореньев таро, ямса, бананов, яблок, сахарного тростника. Не имея почти ничего свежего, кроме неприятных на вид куриц, оставшихся от похода, моряки вдруг страшно разбогатели. К горам выменянных плодов прибавились и горы королевских подарков, заполнивших все помещения. Изобилие свежих припасов и любезное обхождение таитян понравились матросам.

Отправив семью и свиту домой на катамаране, Помаре оставался ещё некоторое время на шлюпе, чтобы в спокойной обстановке выпить рюмку-другую. Он сказал, что у него на острове делали ром, и много. Но поскольку таитяне от крепких напитков впадают в буйство, то король запретил изготовлять ром, хотя сам не последний охотник этого зелья. Беллинсгаузен при прощании подарил ему бутылку рома, Демидову приказал спустить корабельный катер, зажечь на носу два фальшфейера для освещения. Когда катер отошёл на некоторое расстояние, со шлюпа пустили двадцать две ракеты со звёздочками в честь его величества.

Возвратясь, Демидов сказал, что доставил гостя до берега напротив его дома, король попросил его немного обождать, вскоре пришёл с подарками. Лейтенанту отмерил восемь, а гребцам по четыре маховых саженей [47] таитянской материи, сотканной из волокон хлебного дерева.

Ещё не взошло солнце, а островитяне на лодках с парусами уже спешили к шлюпу. Снова палубы превратились в буйный рынок. Плоды, диковинные раковины, кур туземцы меняли на русские сувениры. Толкучка стала мешать корабельным работам. Тогда Фаддей приказал Резанову взять на ялик разного товара, оттянуться за корму и там наладить мену, предпочитая брать только кур и лимоны.

Перепоручив заботы исполнительному Завадовскому, он вызвал Лазарева, и оба капитана поехали на прогулку по острову. Сначала навестили пастора Нота. Миссионер жил в своём просторном доме с женой-англичанкой. Хоть и не красавица, она была хорошим другом и скрашивала скучную жизнь пастора. Как и супруг, она не хотела возвращаться в своё отечество, считая себя счастливее на Таити.

По дороге к королю на взморье повстречали Михайлова и Симонова. Те охотно присоединились.

Неторопливо шагая по песку, живописец проговорил:

— Среди туземцев я уже заметил некоторых похожих на европейцев.

— Немудрено. Помните, от восставшей команды «Баунти» спаслись четыре англичанина с таитянками. Они обосновались на необитаемом острове Питкерн. Один из них, научившись делать самогон из корней растения ти, умер от запоя. Другому, грубияну и задире, раскроили череп топором. Остались бывший мичман Янг и матрос Смит. Как ребята управлялись с десятью женщинами, одному Богу известно. Тем не менее появилось многочисленное потомство. Оно подрастало. Пришлось для них открыть школу. После того как от воспаления лёгких умер Янг, некоронованным королём и супругом десятка полинезиек стал единственный мужчина на Питкерне — Алек Смит. Этот моряк из простой семьи, сам неграмотный, воспитывал и своих, и чужих детей, как умел. Каждый день проводил богослужения, знакомил своеобычную паству с заветами Библии. Этот «христианский рай» создал человек, которого в Англии ждала виселица. Впоследствии Алек назвал себя Адамом. В 1807 году у Питкерна задержался китобойный бот. Шкипер Фолджер и поведал миру об этом острове и его «творце». Сообщение подтвердили и другие моряки, побывавшие здесь после. Английские власти поняли, что существование этой заморской англоязычной общины выгодно для Британии и помиловали мудрого Адама Смита. Наверное, он царствует и до сих пор. Ну а дети и внуки разбежались по Полинезии. Может, кто-то из них попал и на Таити...

На пути встретилась речка. На другой стороне у пироги копошилась пожилая таитянка. Нот крикнул ей, чтобы она перевезла гостей. Старуха вошла в воду по колено, подтянула лодку и доставила русских с пастором на противоположный берег. Нитка бисера, полученная в награду за труд, обрадовала её настолько, что она засветилась, как молодая, и побежала в посёлок показывать украшение своим товаркам.

Солнце уже поднялось довольно высоко и стало припекать, но когда вошли в кокосовую рощу, то приятная прохлада освежила лица. В тени пальмовых деревьев стоял королевский дом, огороженный невысоким дощатым забором. Нот показал спальню, где стояли европейские широкие кровати, покрытые жёлтыми одеялами. Потом провёл визитёров к малому домику. Возле него на матах сидел, сложив ноги, Помаре с семьёй и завтракал. Поросятину он обмакивал в морскую воду, налитую в гладкие черепки от кокосовых орехов, и передавал мясо сотрапезникам. Все ели с большой охотой, облизывали пальцы, запивая кушанье кокосовым молоком.

Увидев гостей, король распорядился принести для них низкие скамейки, подать в стеклянных бокалах прохладного сока, поскольку Беллинсгаузен, Лазарев и Нот от еды отказались. Помаре стал расспрашивать, здоровы ли все, нравится ли им Таити, что общего есть у россиян и местных жителей. Михайлов отошёл шагов на шесть в сторону и начал делать набросок королевской семьи, сидящей за трапезой. Приближённые окружили художника, от души смеялись, и о каждой изображаемой фигуре рассказывали королю.

После завтрака Помаре вымыл руки, поманил Фаддея в домик, разгороженный на две половины. Одна из них служила кабинетом. У стены стояла двуспальная ковать, напротив — сундук с замком, шкатулка из красного дерева, полки с английскими книгами, картой земного шара. Он показал брегет, тетрадь начальных правил геометрии, переведённую на таитянский язык тем же Нотой. Помедлив, вынул из шкатулки чернильницу с пером и четвертушку бумаги.

— Не можете ли вы написать по-русски, чтоб подателю записки отпустили бутылку рому? — с робостью проговорил он, понизив голос.

Фаддей написал: «Выдать посланцу три бутылки рому и шесть бутылок тенерифского вина».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация