Прист медленно кивнул. Конечно, она права. Утром он не принял душ. Костюм измят, и он не надел галстук. Вероятно, он сейчас похож на актера массовки из фильма про оживших мертвецов.
– Да, что есть, то есть. Утро выдалось непростым. Итак, Джорджи, тебе известно, что ты умеешь быстро схватывать большие объемы неприятной информации? Ну так вот, это умение весьма пригодится тебе в следующие пять минут.
– Отлично. – Она приготовила ручку и адвокатский блокнот и с нетерпением посмотрела на начальника.
В ней слишком много энтузиазма. Прист рассказал Джорджи немного отредактированную версию событий, включив в свой рассказ электродрель и визит МакЮэна, но исключив из него способ, которым был умерщвлен Майлз Эллиндер. Некоторые детали ей пока лучше не знать. Когда он закончил, последовала короткая пауза, во время которой Чарли был уже не в состоянии провести различие между шумом уличного движения, доносящимся из окна, и биением крови в собственных ушах.
Немного подождав, Джорджи опустила ручку.
– О господи! – только и сказала она.
Девушка явно была потрясена, но в то же время не могла скрыть воодушевления и острого интереса.
Чарли посмотрел на нее и впервые за последние несколько дней улыбнулся. Джорджи была на голову выше всех остальных кандидатов на место юриста в его фирме, с которыми он проводил собеседование год назад. Если бы он судил только по представленным ею документам, она бы мало чем отличалась от прочих. С отличием окончила Оксфорд, получила степень магистра философии в Королевском колледже Лондонского университета – так же как Прист. В деле Джорджи показала себя изобретательной и целеустремленной, но было в ней еще кое-что отличающее ее от других, и Прист сразу это уловил: за ее изумрудными глазами таился неиссякаемый запас энергии.
– По понятным причинам, Джорджи, вся эта информация в данный момент является закрытой. Это понятно?
– Само собой! Совершенно секретно. – Девушка на секунду замолчала, и было видно, что ей очень хочется задать вопрос. Наконец она решилась. – Но как же вам удалось освободиться от пут, которыми вы были привязаны к стулу?
– Я прожег их с помощью зажигалки. – И Прист вытянул правую руку, запястье которой напоминало пережаренный шашлык.
– Болит? – с искренним участием спросила Джорджи.
– Болит охрененно, Джорджи. Думаю, ты можешь себе представить.
Джорджи кивнула и сделала еще какую-то запись в своем блокноте. Надо полагать, «болит охрененно».
– Итак, теперь, когда мы установили, что жечь свою собственную кожу, чтобы спастись от вооруженного электродрелью безумца, – это испытание не для слабонервных, перейдем к делу. Что нам известно о компании «Эллиндер фармасютикалз интернешнл»?
– Она специализируется на антидепрессантах, – сообщил Окоро. – Насколько я знаю, производство лекарств приносит большую прибыль, у членов семейства Эллиндер куча денег. Вы, наверное, уже и сами догадались.
– Эллиндер, – задумчиво произнесла Джорджи. – Эллиндер. – Она достала из кармана айфон и принялась водить пальцем по экрану.
Прист терпеливо ждал, когда она найдет то, что ищет. У него по-прежнему раскалывалась голова, но сейчас мысли хотя бы начали приходить в порядок.
Наконец Джорджи подняла голову, явно довольная результатом своих поисков.
– В две тысячи одиннадцатом году в Апелляционном суде по вопросам конкуренции слушалось дело, в котором ответчиком выступал концерн «Эллиндер Груп». Они разработали, запатентовали и выпускали под своим брендом антидепрессант «Мейлопейн», получив за него от Государственной службы здравоохранения десятки миллионов фунтов. По истечении пятнадцатилетнего срока действие патента на «Мейлопейн» должно было прекратиться, после чего другие фармацевтические компании смогли бы производить свои собственные дженерики этого препарата и продавать их значительно дешевле. Это обычная практика, поскольку лекарственный препарат – это просто определенная химическая формула, и «Мейлопейн», производимый концерном «Эллиндер», ничем не лучше, чем его более дешевые аналоги, просто стоит в шесть раз дороже. Если бы другие фармацевтические компании выпустили на рынок свои дешевые версии «Мейлопейна», падение прибыли «Эллиндера» могло бы достичь семидесяти пяти процентов. Поэтому материнская компания концерна «Эллиндер Груп» заплатила остальным игрокам на рынке за то, чтобы они на несколько лет отсрочили выпуск дженериков и «Эллиндер» мог бы доить службу здравоохранения и дальше.
– И каков исход дела? – поинтересовался Прист.
– «Эллиндер» оштрафовали на пятнадцать миллионов фунтов.
– А в деле фигурировали члены семьи Эллиндеров?
– Не знаю. У меня тут есть копия судебного протокола, я ее просмотрю и все выясню.
– Хорошо. «Тирамир» нам уже заплатил? – обратился Чарли к Винсенту.
– Вчера мы получили от них транш в сто тысяч фунтов, а в конце месяца они выплатят нам последние двести пятьдесят тысяч.
Общая сумма гонораров от «Тирамир интернешнл» приближалась к миллиону. Весьма неплохая плата за двухлетний труд. Оплату большей части судебных издержек компании «Тирамир» суд возложил на ее бывшего президента, оказавшегося мошенником, но по условиям договора об оказании юридических услуг фирма «Прист энд компани» могла получать свои гонорары от самой «Тирамир». В планы Приста отнюдь не входило пытаться взыскать плату за труды с человека, активы которого спрятаны в офшорах.
– Это все? Я могу идти? – спросила Джорджи.
– Да. Кстати, Джорджи, МакЮэн что-то говорил о поденках.
– При чем здесь поденки?
– Они играют в этом деле какую-то роль. Но пока неясно. Пожалуйста, изучи эту тему в общих чертах.
– Хорошо. Я поняла. – Девушка широко улыбнулась.
Прист подождал, пока она выйдет, после чего тяжело выдохнул из легких воздух, пахнущий спиртным. Я могу ей доверять. Он посмотрел на Окоро, который тоже встал и стоял, сложив руки на груди и нависая над столом.
– Вы уверены, что она разберется?
Прист махнул рукой, словно отметая все сомнения.
– Кто? Джорджи? Не вопрос. Она умница.
– И к тому же хорошенькая.
– Я не замечал.
Окоро усмехнулся:
– Ну, конечно. Так каким будет ваш следующий ход?
Чарли откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. Ему чудилось, что тот медленно кружится.
– Я просто посижу здесь и немного подумаю.
– Отлично. Здравая мысль. А что потом?
Прист на секунду задумался.
– Предположим, МакЮэн говорил правду. Что в таком случае мы имеем? Ко мне приходил ненормальный тип, готовый на крайние меры и полагающий, что в моих руках находится флеш-карта с какими-то данными, характер которых мне неизвестен. Затем этого ненормального типа пытают и убивают, причем жутким способом, от которого веет театральщиной. Спрашивается, почему он был убит?
