– Он покончил с собой. Это очевидно, – ответил МакЮэн.
– А где предсмертная записка? – спросил Прист. – Самоубийцы всегда оставляют предсмертные записки.
МакЮэн пожал плечами.
Прист чувствовал, как письмо Рена жжет его карман. Была ли это ваша предсмертная записка, Филип? Думаю, что нет. Моя догадка была неверна. Все здесь не то, чем кажется.
«Для меня же все кончено», – говорилось в письме. И все же с местом преступления что-то однозначно не так.
– Это самоубийство. И точка. – МакЮэн опять что-то жевал.
Приста это начинало раздражать.
А, вот оно что. Теперь все понятно.
– А каким образом он попал туда, наверх? – обратился Прист к инспектору.
Тот снова пожал плечами:
– Взобрался на стол и перекинул веревку через балку.
– Но перед этим он вошел в кабинет из сада, верно? – Прист взглянул на доходящие до пола двустворчатые окна.
– Откуда ты знаешь? – с подозрением в голосе осведомился МакЮэн.
– На его обуви уличная грязь. – Прист показал на грязные подошвы удавленника. – И к тому же в замочной скважине двери в сад торчит ключ. Такой человек, как Филип Рен, не оставил бы ключ в двери, если бы она была заперта, потому что так легче легкого вломиться в дом. Домушнику было бы достаточно просто разбить стекло, и ключ оказался бы у него в руках. Так что эта дверь наверняка не заперта.
– Это просто…
– Попробуй ее открыть.
МакЮэн заколебался, потом нажал на дверную ручку. Дверь без труда отворилась.
– Ну и что с того, что он вошел сюда из сада? – проворчал шотландец.
– Посмотри на стол. Где следы его обуви? На столешнице нет ни крупицы грязи. Так что он туда не залезал.
МакЮэн ответил не сразу.
– Слушай, Прист, почему бы тебе не оставить расследование этого дела сыскной полиции? – Его и без того красное лицо побагровело еще больше.
– Вы хотите сказать, что это не самоубийство? – прищурилась Джессика.
– Более половины самоубийц в стране вешаются, – сказал Прист. – И мужчины делают это чаще, чем женщины. Хотя этот способ ухода из жизни требует некоторых усилий, он широко распространен, поскольку самый безболезненный, к тому же у большинства людей нет доступа к огнестрельному оружию. Однако петля кажется весьма странным способом свести счеты с жизнью, когда в углу находится шкаф, в котором полно пистолетов и ружей.
Прист показал рукой на застекленный оружейный шкаф, стоящий за свисающим с балки телом Рена. Инспектор, повернувшись спиной, подошел к шкафу и начал рассматривать хранящееся в нем оружие, а Прист тем временем успел несколько раз быстро сфотографировать место преступления.
– Где леди Рен? – спросил он, убрав телефон в карман прежде, чем МакЮэн снова повернулся к нему лицом. – Я хочу увидеть Терри.
Прист нашел Терри Рен в библиотеке, стены которой были обшиты дубовыми панелями. Вдова сидела в большом кожаном кресле, положив на колени шаль. Он опустился на колени, и его лицо оказалось на одном уровне с ее головой. Чарли не помнил, когда видел ее в последний раз, но заметил, что теперь ее волосы, прежде рыжие, тронула седина.
– Терри, – прошептал он.
В ее темных глазах стояли слезы. Она едва взглянула на гостя, но сразу его узнала.
– Чарли. Что ты здесь…
– Я здесь вместе с полицией. Это сложно… но я им помогаю.
– Это хорошо. Им пригодится любая помощь.
– Мне так жаль…
Терри подняла руку и отвернулась. Слова сразу же замерли у Приста на устах.
– Тебе нет нужды жалеть меня, Чарли. Я плачу из-за Хейли, а не из-за себя.
Он кивнул:
– Понимаю.
Леди Рен повернулась к нему, и Чарли подавил желание отвести глаза. Он знал: теперь люди до конца ее жизни будут вести себя с ней именно так – отводить взгляд, поэтому продолжал смотреть ей прямо в глаза.
– Не знаю, Чарли, во что именно впутался Филип. Возможно, если бы твой отец был сейчас жив, он смог бы его спасти. Твой отец был замечательный человек. Даже Филип, невзирая на свое упрямство, это понимал.
Прист ласково коснулся ее руки и тихо спросил:
– Что здесь произошло?
– Не знаю, – качнула головой Терри, запахиваясь в шаль.
Ее голос дрожал. Она выглядела такой хрупкой, словно ее тело в любой момент могло рассыпаться на куски.
Когда она заговорила снова, Прист невольно затаил дыхание.
– Ты же знаешь Филипа. У него была его работа, его драгоценная работа. Из-за нее он так отдалился от дома и от меня, что у меня порой возникало чувство, будто я едва его знаю. Но чтобы он… сделал с собой такое? Я не могу в это поверить.
– Мой отец как-то процитировал одну японскую поговорку, которую услышал от Филипа.
– Да! Я хорошо ее знаю. Упади семь раз, встань восемь. – Терри на мгновение замолчала. – Филип не из тех людей, которые… ну, ты понимаешь.
Прист наклонился чуть ближе.
– А где сейчас Хейли?
– Не знаю, – прошептала вдова. – Она не дает о себе знать уже неделю, но для нее это обычное дело. Я пыталась до нее дозвониться, но она не отвечала. Уверена, она просто куда-то вышла или находится сейчас в этой своей церкви. А может, у нее есть мужчина, и она не хочет, чтобы я об этом узнала.
Прист кивнул. Что-то не давало ему покоя, и дело не только в том, что в кабинете висело мертвое тело.
– У тебя есть с кем побыть?
– Да, сюда едет моя сестра. Она живет в Уилтшире. На ферме.
Прист снова кивнул.
– А Хейли?
– Она появится. В конце концов она всегда появляется.
– Терри, а Филип не… – Прист осекся.
Филип что? Нет, сейчас не время, и не стоит говорить Терри ничего такого, что могло бы обеспокоить ее еще больше. Хватит с нее и смерти мужа.
– Чарли? Филип что? Что ты хотел сказать? – Леди Рен смотрела на него с тревогой.
– Прости, – сказал он, сжав ее руку. – Так, ничего, пустяки.
Прист слышал скрип половиц за спиной. Это МакЮэн ходил взад и вперед по коридору. Отсчитывая те пять минут, которые он дал своему врагу.
– Прист, у тебя есть еще минута, и всё! – крикнул он.
– Терри, если я могу хоть чем-то тебе помочь…
Женщина улыбнулась, хотя ее устремленные на него, мокрые от слез глаза, похоже, не видели ничего.
– Ты всегда был хорошим мальчиком, Чарли. Я знаю, Филип был о тебе очень высокого мнения. И еще у него, знаешь ли, была бредовая идея – свести тебя и Хейли…
