– Ее отца, судя по всему, только что убили, а сама она пропала. Может, это просто совпадение, а может быть, и нет.
– Иными словами, вы передумали отказываться от расследования, которое хочет поручить вам мой отец?
Чарли пригляделся к колбаске. Пожалуй, в той злополучной дубинке и то было больше мяса.
– У нас с вами общая цель, Джессика, – серьезно сказал он. – Так что мы вполне могли бы работать вместе.
– А по-моему, у нас разные цели. Моя состоит в том, чтобы найти убийц брата и положить этому грязному делу конец. А ваша, похоже, заключается в том, чтобы разыскать дочь генерального прокурора и сделать так, чтобы, пока вы будете заниматься ее поисками, вас не беспокоила полиция.
– Эти две цели связаны между собой, и от этой связи никуда не уйти. Рен написал мне письмо, в котором сообщил, что отправил мне флешку с компьютерными данными. Ваш брат заявился ко мне в квартиру в поисках – какое совпадение! – флешки с компьютерными данными. Яснее ясного, что в обоих случаях речь шла об одной и той же флешке, которую я, между прочим, так и не нашел.
– Это весьма прискорбно.
Было очевидно, что мисс Эллиндер ему не верит. Чарли ее не винил – ведь прежде он уже утаил кое-какую информацию от нее и ее отца.
– Скорее это факт, ясно высвечивающий ограниченность тех путей, по которым может пойти наше расследование, – заметил он.
– А чем нам может помочь обнаружение Хейли?
– Я пока не знаю. Когда найдем ее, тогда и узнаем.
Джессика продолжала разглядывать то, что подали ей на завтрак, тыкая вилкой в бобы. Вид у нее при этом был такой, словно она пытается убедиться, что еда на ее тарелке не оживет.
– Вы будете есть кровяную колбасу? – жуя, осведомился Прист.
Вместо ответа она переложила кровяную колбасу со своей тарелки на его, стараясь при этом держать руки как можно дальше от еды. Прист перемешал содержимое своей тарелки. Ему вдруг пришло в голову, что это его первая полноценная трапеза с тех самых пор, как к нему заявился Майлз.
– Сообщите своему отцу, что я берусь за эту работу, – сказал Чарли.
– Я узнаю, осталось ли его предложение в силе, – ответила мисс Эллиндер, прежде чем уйти.
Прист ехал домой. Поначалу он намеревался вернуться в офис сразу после позднего завтрака в обществе Джессики, но потом понял, что это не самая удачная мысль. Он глядел на свою руку, и она казалась ему каким-то аниматронным приспособлением, обшитым резиной. Черт. Только не сейчас. Чарли покосился в окно черного такси на окружающий мир с нарастающим страхом, чувствуя, что его восприятие уже начало искажаться. Я призрак. Проклятый призрак.
Время еще есть. Время, в течение которого он еще сможет функционировать нормально, хотя по краям картина реальности начинала быстро расплываться. Быстрее, чем обычно. Чарли взял такси – для него это было нетипично, но так проще всего благополучно вернуться в квартиру. Однако пришлось поехать кружным путем, так как перекресток Оксфорд-серкус был забит хиппи, держащими плакаты.
– Чертовы борцы с капитализмом! – воскликнул таксист. – Топают целый день по Лондону, протестуя против компаний, которые делают деньги, а потом весь вечер пишут об этом в «Твиттере» на своих чертовых айфонах. Лицемеры.
Чарли его почти не слышал. Его смартфон звонил. Может, и он кому-то звонил? В ухе зазвучал низкий голос Окоро.
– Прист, с вами все в порядке?
– Да, – неуверенно отозвался тот.
– Хорошо. Могу я вам помочь?
– Что?
– Прист, что с вами?
Чарли хмыкнул.
– Просто решил на часок заскочить домой. Со мной все будет хорошо.
– Понятно. Здорово мы сегодня утром утерли им нос.
– Что?
– Я говорю о том, что случилось утром, – пояснил Винсент. – О моей встрече с судьей Берроузом, во время которой сей ученый судья сделал несколько интересных замечаний по поводу ордера на обыск. Он сказал, что этот ордер вообще нельзя было выдавать.
– Ага, – чувствуя все большую отстраненность от происходящего, сказал Прист.
– Представляю, какая рожа была у представителя Королевской уголовной прокуратуры, когда судья ему позвонил.
– Ага.
Окоро сделал паузу.
– Прист, вы понимаете, что я вам говорю?
– Не очень.
– Мм. Ну что ж, тогда доброй ночи, дружок. Я пришлю к вам кого-нибудь, если вы не вернетесь на работу до конца дня.
Прист доплелся до дома, совершенно не помня, как вышел из такси и расплатился. Нашарил в кармане ключи. Он смутно осознавал, что мимо него по тротуару, смеясь и толкаясь, снуют люди. Чарли поспешно отвел глаза. У одного из прохожих была собачья голова с высунутым мокрым языком.
Опять начинается…
Дверь дома двигалась, ее очертания то становились четкими, то расплывались. Ключ никак не вставлялся в замок. То ли ключ был не того размера, то ли замок. Или они оба.
Чарли вгляделся в ключ. Он узнал его, но не узнал держащую его руку. Обеспокоенный, он осмотрелся по сторонам. Рядом с дверью виднелась лестница, ведущая в подвал. Там находятся мусорные баки. Лестница показалась ему знакомой, но опять возникло чувство, что это не лестница его многоквартирного дома.
Прист едва не упал, спускаясь по ней.
Как он и ожидал, там находился мусорный бак. Он был старый – круглый, стальной. Не один из тех новых на колесиках, у которых разные цвета. Цвета что-то означали, но он не мог вспомнить, что именно
[13]. Из бака послышался какой-то ужасный шум, и через какое-то время Прист понял, что это его собственный смех.
Он подумал о Джессике Эллиндер и ее глазах, наполовину скрытых волнами рыжих волос.
– Чарли?
Он узнал этот голос. Или он просто узнал свое собственное имя? Снова послышался шум – кто-то спускался по лестнице и заворачивал за угол.
Мелькнула мысль о том, что он попал в ловушку.
– Чарли? – Голос был тихий и приятный. – Что ты делаешь в моем мусорном баке?
Прист смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену через заиндевелое оконное стекло. У кухонного стола стояла женщина и намазывала маслом тост. Она выглядела обеспокоенной, что-то ее тревожило. За обеденным столом сидел мужчина, сгорбившись и положив голову на вытянутую руку. Прист узнал в этом мужчине себя, и его обжег стыд. Он смотрел из окна, но смотрел не на себя самого, а на кухню вообще. Она была маленькая, но чистая и опрятная, на кухонном столе стояли красный электрический чайник и такого же цвета тостер. В воздухе витал запах кофе, и Чарли подумал, что этот запах должен бы ему нравиться, но сейчас он находил его тяжелым и тошнотворным.
