– В каком-то смысле я всегда была именно здесь.
– Но… папа…
– Он очень болен, дорогая. Очень болен. Но мы же бойцы, верно?
– Я не понимаю.
– Разумеется, понимаешь, Джессика. Ты все понимаешь.
Джессика поглядела на Чарли. Ему по-прежнему было трудно смотреть ей в глаза.
– Мне очень жаль, Джессика, – сказал он. – Это она. Она и есть Поденка.
– Похоже, вас это нисколько не удивляет, мистер Прист. – Люсия Эллиндер повернулась к нему.
Она была почти одного роста с Чарли и вид имела самый внушительный. На ней было простое закрытое черное платье с белыми оборками на манжетах.
– Я знал, что это вы, – просто сказал Прист.
– Разумеется.
– Так ты?.. – Джессика говорила тихо и словно чужим голосом.
– Да брось, Джессика! – вскричала Люсия.
Наверное, мисс Эллиндер не часто слышала от своей матери подобный тон. Она слегка попятилась в недоумении.
– Ну, конечно! – с горечью проговорила Люсия. – Разве это могла быть я? Твоя жалкая мать? Которую ты совершенно не уважала!
Потрясенная, Джессика попятилась еще дальше.
– Мама, я…
– Заткнись! Нет, Джессика, я не сержусь. Откуда ты могла знать? Твой отец был таким великим человеком, а я была всего лишь частью его длинной тени. Во всяком случае, он так думал.
– Но он… он любит тебя…
– О, какой вздор! Неужели ты в самом деле воображаешь, что браки между состоятельными людьми заключаются на основе таких нелепых понятий, как любовь? Твой отец любил меня не больше своих машин. – Люсия небрежно махнула рукой. – А теперь… – Она повернулась к Присту. – Мне бы очень хотелось узнать, к каким выводам вас привело ваше расследование, мистер Прист. Ведь моя семья как-никак обязалась оплатить ваши услуги. Возможно, нам стоит проверить, отработали ли вы наши деньги.
– Верно, вы обязались мне заплатить, – согласился Прист. – Но меня наняли для того, чтобы выяснить, что случилось с Майлзом. А вы с самого начала и так всё знали, верно?
Джессика открыла рот, но ничего не сумела произнести.
– Ну же, давайте, говорите, мистер Прист, – насмешливо сказала Люсия Эллиндер. – Джессика заслуживает правды, вам так не кажется?
Чарли помолчал несколько секунд. То, что суть этой истории предстоит изложить именно ему, тоже являлось частью шоу, спланированного заранее. В другом конце зала мужчина в капюшоне переступил с ноги на ногу. Он не сдвинулся со своего места с тех самых пор, как Чарли вошел в зал. Им овладело предчувствие надвигающейся опасности: скоро прозвучит приговор.
Он хотел было откашляться, но в горле словно что-то застряло. Спертый воздух отдавал затхлостью. В зале витал запах, знакомый Присту еще по работе в полиции, – запах смерти и гнили.
Наконец он взял себя в руки и неторопливо заговорил:
– Жила когда-то женщина по имени Ева Миллер. Во время войны она работала машинисткой-стенографисткой, и после победы ее прикомандировали к одному из офицеров контрразведки, который руководил операцией «Поденка», грязной секретной операцией британского правительства. По окончании войны разоренная Европа искала ответы на вопросы. Она хотела докопаться до истины. Холокост стал самой крупной этнической чисткой в истории, однако никто не понимал, что крылось за одержимостью нацистов смертью и последовавшей за этим массовой бойней.
Ева Миллер, к несчастью, была втянута в эти темные дела в очень юном возрасте. Эта тьма развратила ее душу, проникла под ее кожу. Она познала упоение чужим страхом и ценность этого упоения. Она и положила начало цепи событий, которая в итоге привела к этой квинтэссенции зла. Она была первой Поденкой.
Шло время, и Ева построила целую сеть. Единственный в своем роде клуб, члены которого, возможно, имели различные мотивы для участия, но всеми ими двигал общий интерес – они хотели, чтобы дело нацистских врачей продолжалось. Союзники полагали, что опыты над людьми, проводившиеся этими извергами в концентрационных лагерях, остались в прошлом, – что это было просто какое-то отклонение от нормы, – но для извращенных умов членов клуба «Поденка» это было чем-то бо́льшим. И очень ценным. И они толпами валили к Еве, размахивая банкнотами, чтобы за всем этим наблюдать.
Но тайная организация редко остается полностью тайной навсегда. Генеральный прокурор сэр Филип Рен создал оперативную группу, чтобы расследовать деятельность клуба «Поденка». Вы угрожали его семье, чтобы заставить прекратить расследование, и это работало, пока Сара Барнсдейл не отправила ему список имен и адресов членов клуба. Вы проведали об этом – несложная задача, если знать нужных людей. И предъявили Рену ультиматум – отдай список или мы похитим твою дочь. Ну, как вам мой рассказ?
– Великолепно, – сказала Люсия. – Возможно, это была не такая уж пустая трата денег.
– Но проблема состояла в том, что к тому времени Рен уже отправил флешку с данными мне. Это обнаружил Майлз. Так что у Рена не осталось козырей для торга, кроме имени человека, которому он ее послал. Моего имени. Он сообщил его вам, но вы все равно похитили Хейли.
– Рен давно был для нас занозой в одном месте. Нужно было преподать ему урок.
– Вы хотели вернуть эти данные.
– Нас очень расстроило, что наши записи оказались в чужих руках.
– И вы послали ко мне Майлза, чтобы вернуть флешку.
– Что? – вмешалась Джессика. – Значит, это ты послала Майлза?
– Разумеется, это сделала она, – сказал Чарли.
– Конечно, – подтвердила Люсия. – После того как Майлз потерпел неудачу, мы попытались забрать у вас флешку с помощью Хейли, учитывая ее связь с вами, но она оказалась бесполезной.
– Чарли… – Джессика запнулась. В глазах ее стояли слезы, а ее голос, слабый, едва слышный, утратил свою всегдашнюю твердость. – Чарли, что ты такое говоришь? – Она неотрывно смотрела на свою мать.
Прист проигнорировал ее вопрос. Надо довести дело до конца. Времени почти не осталось.
– Спрашивается, при чем тут Ева Миллер? – произнес он.
– Вы нам это и скажите, – усмехнулась миссис Эллиндер.
– Прости, Джессика, – мягко проговорил Прист.
– Что?.. – Джессика запнулась. – Говори!
– Ева Миллер – твоя бабушка.
Джессика стояла неподвижно.
– У Евы Миллер и Берти Рака был ребенок, – продолжил Прист. – Рак не хотел разоблачать Еву не потому, что его имя было в списке, а потому, что он знал – место своей матери заняла их общая дочь. Ты видела фотографию у постели Рака и, возможно, заметила фамильное сходство Евы с твоей матерью. Люсия – дочь Евы и Берти. – Прист взглянул на Джессику.
Ощущение тревоги нарастало. Четкость восприятия, которую он обрел, когда вошел в зал, начинала сходить на нет. Темная пелена возвращалась. Господи, прошу тебя, не сейчас. Ведь у меня осталось только десять минут…
