Она попыталась откусить мороженого. Зуб хрустнул и покосился. Грейс сунула пальцы в рот и без труда вытащила зуб, чувствуя, как через дырку со свистом проходит воздух. Теперь крови во рту было больше, чем шоколада, и мороженое имело вкус печенки – Грейс его больше не хотелось.
Это был весь ее ужин, но она не была голодна.
В другом конце трейлера Ардис сидел на полу и удивленно тряс головой, а Доди смеялась над ним. А потом они смеялись вместе, и Доди поднимала Ардиса. Он трогал ее грудь, а она – молнию на его джинсах.
Покачиваясь, они в обнимку двинулись к кровати. Доди хихикнула и попыталась задернуть занавеску, но Ардис потащил ее дальше. Занавеска сдвинулась только наполовину, и Грейс при желании могла бы видеть все.
Девочка вытерла лицо куском туалетной бумаги из рулонов, которые Блейдс украл в «Макдоналдсе», и вышла из трейлера – в ночь.
Она даже не старалась не шуметь. Никому до нее не было дела.
Отойдя на несколько шагов, Грейс нашла ровное место на сухой земле, села и принялась вытирать кровь своими бумажными салфетками, пока не остался лишь металлический привкус во рту.
Воздух был холодным. Из других трейлеров доносились разнообразные звуки, в основном электронные. Грейс вздрогнула. А потом открыла рот и негромко засвистела, воспользовавшись новым отверстием в зубах.
* * *
После той ночи Ардис появлялся редко, и Доди жаловалась на него Грейс – других слушателей у нее не было.
– Скатертью дорога. Знаешь, что это значит?
– Ага.
– Что? – спросила Доди. Она только что возилась с химическим туалетом трейлера: запах стоял отвратительный, руки у нее были грязными, и она жутко ругалась. Все это сделало ее чрезвычайно раздражительной, а в таком состоянии она всегда требовала от Грейс, чтобы та говорила то, что от нее ждали.
– Что? – повторила Доди. – Немедленно скажи, что это значит?
– Ты рада, что его здесь нет.
– Верно, – признала женщина. – Но не только. Ты ребенок и не понимаешь этого.
– Чего не понимает? – послышался голос за дверью, и в трейлер вошел Ардис с ведерком жареных цыплят в руках. Он бросил взгляд на Грейс и вскинул брови, словно удивляясь, что она все еще здесь, а потом пристально посмотрел на Доди, вильнул бедрами и покачал ведерком.
Его сожительница уперлась руками в свои бедра, которые остались неподвижными. Чем больше извивался Блейдс, тем больше она злилась. Понюхав пальцы, выругалась, нахмурилась и снова вымыла их.
– Полюбуйтесь, кого это принесло! – воскликнула женщина. – Явился.
– Смотри, ужин. – Ардис сморщил нос. – Похоже, тут воняет дерьмом.
– Ага, как в роскошном кондоминиуме. – Доди стала рассматривать ведерко. – Ты теперь в «КФС»? Из «Макдоналдса» тебя вышвырнули?
– Нет, я еще в «Микки Ди», но у меня есть связи.
– Связи, чтобы добыть немного долбаных цыплят. – Доди показала своему дружку средний палец. – Дерьмо собачье.
– Грудки и бедрышки, – подмигнул ей Блейдс и бросил взгляд на дочку, проверяя, заметила ли она это. Она заметила, но отвернулась и сделала вид, что ничего не видит.
– Грудки и бедрышки, бедрышки и грудки, – игриво повторила Доди.
– Ага.
Они двинулись к кровати, и по дороге Ардис поставил ведерко на кухонный стол.
Грейс вышла на улицу. Когда она проходила мимо трейлера миссис Вашингтон, та – сегодня вечером она была трезвой – окликнула ее:
– Дитя? Иди сюда.
Она дала девочке одно из свиных ребрышек, которые жарила вчера на уличном гриле, сделанном из банки для масла.
– Спасибо, – ответила малышка.
– Это меньшее, что я могу сделать для той, кто живет с… Впрочем, неважно, пойди и найди себе место, чтобы поесть.
Грейс не стала нигде устраиваться, а просто бродила по стоянке для трейлеров и грызла ребро. Съев мясо, принялась за кость. Зубы у нее еще выросли не все, и горячий сок попадал в дырку, которую проделал кулак Ардиса несколько недель назад. Было немного больно.
* * *
Когда она вернулась в свой трейлер, Ардис сидел на садовом стуле с бутылкой виски в руке, а Доди на кухне разделывала цыплят.
Вид у Блейдса был злобный, и Грейс держалась как можно дальше от него.
– Черт бы побрал эту «КФС»! Одни кости, – ворчала Доди.
– У цыплят должны быть кости, дура. В противном случае это были бы… бескостные цыплята. – Запрокинув голову, мужчина рассмеялся, а потом глотнул из бутылки.
Доди замерла с ножом в руке.
– Ты назвал меня дурой?
Ардис не ответил.
– Я тебя спрашиваю. Ты назвал меня дурой?
– Какая разница!
– Какая разница?
– Эй, – сказал Блейдс и сделал еще глоток. – Дура – она дура и есть.
– Пошел ты! – огрызнулась Доди. – И я должна терпеть это от недоумка?
– Кого ты назвала недоумком?
Она молчала.
Ардис повторил свой вопрос.
– Недоумок – это еще мягко сказано, – фыркнула Доди.
Оба они говорили медленно и невнятно – как всегда, когда слишком много выпили, накурились травы или проглотили слишком много таблеток. И почти всегда, когда появлялись из-за занавески, отгораживающей кровать.
– Мягкой бывает твоя задница, когда я тебя трахаю, – сказал Ардис.
Молчание.
– Что ты сказал, недоумок? – наконец произнесла Доди.
Ее приятель повторил оскорбление, после чего встал и направился в сторону кухни.
– Знаешь, просто уйди. И никогда не возвращайся, – велела ему женщина. – Недоумок.
– Пошла ты. Это мой дом.
– Черта с два! – Теперь Доди кричала. – Я за все плачу, а ты ничего не делаешь. Твой дом – там, где нужны бесполезные недоумки!
– Ты платишь?! – заревел Ардис. – Это твое пособие, сука! Ты просто сидишь тут, а твоя задница все толстеет и толстеет, скоро уже в дверь не пролезет.
Доди отвлеклась от цыпленка и повернулась к нему.
– Что? – спросил он.
– Не теряй времени – просто уходи.
– Я уйду, когда захочу, и останусь, когда захочу. – Ардис криво улыбнулся. – И мой член достанет твою задницу, когда я захочу развлечься.
Он рассмеялся. Доди стала красной, как кетчуп.
– Посмотри на себя, – смеялся Ардис. – Ты как… помидор. Ты уродина, тебя били самой большой долбаной уродливой палкой на самой большой долбаной планете.
– Планета – это земля! – закричала его сожительница. – Мы не можем жить на других, потому что там нет воздуха. Недоумок. Ты ни хрена не знаешь о науке или о чем-то другом, потому что ты тупой. Знаешь, как они тебя называют, те люди, которых ты считаешь похожими на себя? Безмозглым! Безмозглым недоумком!
