– Постоянный клиент, – заметила Блейдс, когда они снова остались одни.
– Стараюсь заглядывать сюда, когда бываю в западных районах. Я живу в Сан-Марино
[10], – ответил адвокат.
Он ехал через весь город, по пробкам, чтобы оказаться как можно дальше от дома. Но не боялся показать свою «племянницу» официанту. Значит, сюда он приходил ради удовольствия, а не по делу.
– Я ценю, что вы нашли для меня время… – сказала Грейс.
– Конечно, ты же мой клиент. – Уэйн взял свой мартини, сделал большой глоток и съел одну оливку. Он слишком долго жевал, а потом окинул взглядом помещение, еще полминуты просидел неподвижно и, наконец, достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Маленький, какой обычно прикладывают к приглашению, для письменного ответа. Блейдс постаралась скрыть свое разочарование. Она надеялась на толстый пакет служебных документов.
Кнутсен опустил руку и под столом передал ей конверт. Тот оказался очень легким, словно пустым.
Сто тридцать миль ради…
– Спрячь его, посмотришь потом, – сказал Уэйн.
– Конечно. Вы быстро. Впечатляет, спасибо.
– Хотел бы я приписать это своим добродетелям, но скорее вышло наоборот.
Грейс озадаченно посмотрела на собеседника.
– Я получил его благодаря отсутствию добродетели, дорогая, – сообщил тот. – Более того, благодаря греху. Смертному.
Психотерапевт мысленно просмотрела список из семи смертных грехов.
– Жадность, – догадалась она.
Уэйн потер указательный и средний пальцы друг о друга.
– Вы всегда быстро соображали, доктор Блейдс. Да, все та же мерзость и корысть. Кстати, о беззаконии: я ничего не смог найти об этих чокнутых из Крепости. В том числе и судебных протоколов.
– Суда не было, потому что все погибли в перестрелке, – сказала Грейс.
Юрист выловил еще одну оливку.
– И ты это знаешь, потому что…
Врач поняла, что не знает. Ей вспомнилась одна из старых шуток Софии: «Предполагая, ты ставишь в глупое положение и себя, и меня».
Грейс нахмурилась.
– Я говорю об этом потому, что один маньяк в качестве гуру и три последователя – это еще не культ, – продолжил Кнутсен.
Блейдс пожала плечами, все еще испытывая стыд за свои поспешные выводы.
– С другой стороны, это мог быть мини-культ, – сказал Уэйн.
Грейс пила воду. Адвокат допил свой мартини и махнул рукой, чтобы ему принесли еще один. Когда Хавьер удалился, доктор сказала:
– Если были и другие, почему их не арестовали? Почему в статье больше ни о ком не упоминалось?
– Действительно, Грейс. Вероятно, ты права. Тем не менее меня это удивило – молчание в средствах массовой информации. Обычно пресса любит такие сюжеты – психологическая аутопсия и все такое. – Кнутсен снова потер палец о палец.
– Кто-то заплатил, чтобы все замять?
– Я не исключаю такую возможности.
Блейдс задумалась.
– В этом есть смысл – например, снять с крючка кого-то из родственников, – начала рассуждать она. – Но не Роя. Охранник в тюрьме, без всяких связей… Значит, одна или несколько женщин.
– Ты читаешь мои мысли. – Уэйн кивнул. – Могу предположить богатую, глупую девушку, возможно, наркоманку. Я имею дело с завещаниями и трастами, и мне постоянно приходится видеть нечто подобное. – Еще один большой глоток мартини. – Естественно, это всего лишь предположения, Грейс.
– Значит, придется поработать.
Мужчина повернулся и пристально посмотрел на нее. Блейдс пожала плечами:
– С другой стороны, не исключено, что их было всего четверо, и после Мэнсона и Джима Джонса
[11] они не представляли особого интереса для прессы.
– Все возможно, – согласился Уэйн. – Беда в том, что мы просто не знаем, правда, дорогая?
Грейс не ответила.
Адвокат снова занялся своим коктейлем – помешивал его, вглядывался в крошечные кубики льда…
– Ты опять вошла в мою жизнь, и я волнуюсь больше, чем за все последние годы.
– Мне очень жаль…
– Это не твоя вина, просто факт… Извини, я не должен был этого говорить.
Врач дотронулась до руки своего собеседника.
– Уэйн, я очень ценю все, что вы делаете, но для волнения нет никаких причин. Мне нужна лишь информация.
– Ну конечно. – Кнутсен рассмеялся. – Я должен поверить, что ты не будешь никого разыскивать.
– То, что я обратилась к вам, доказывает, что со мной все будет в порядке.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился юрист.
– Я умею не только защищать себя, но и просить о помощи.
Мужчина сделал еще один глоток.
– Я ценю это.
– Что именно?
– Что ты пришла ко мне. Потому что, бог свидетель, я мог бы сделать гораздо больше, когда ты была ребенком.
– Уэйн, из всех людей вы…
Кнутсен махнул рукой.
– Что я сделал для тебя, кроме того, что переложил ответственность на других?
– Рамона была…
– Лучшим вариантом, никто не спорит. Но как только я поставил на нее, то сразу же умыл руки. Бросил все – тебя, остальных, систему… Конечно, можно сказать, что я перегорел, но что это говорит о моем характере?
– Мне кажется, ваш характер не…
– Когда Рамона позвонила мне и сказала, что, по ее мнению, твой коэффициент интеллекта зашкаливает, я от нее отмахнулся. Откуда мне было знать, что она сумеет о тебе позаботиться? Что помешало мне потратить немного времени на знакомство с учебными программами? И пожалуйста, не говори мне, что все закончилось хорошо. Речь не о результате, Грейс, а о процессе.
Доктор Блейдс ласково сжала руку адвоката. Его кожа казалась наэлектризованной.
– Пожалуйста, Уэйн, не мучайте себя. Вы с Рамоной единственные люди в системе, которые мне помогли.
– Неважно… И на что я это променял? На другую систему, такую же аморальную – хуже, чем аморальную, Грейс… Продажную. Я очень хорошо оплачиваемый сторожевой пес. – Кнутсен допил вторую порцию мартини и улыбнулся. – Разумеется, я стал носить Бриони.
Из дальнего конца зала к ним направился Хавьер. Юрист махнул рукой, останавливая его.
– Грейс, откажись от этих поисков, – попросил он. – Должен быть другой путь, получше.
