Шарлотта пригубила сок и покачала головой:
– Ты видел много всякой всячины. Может, кто-нибудь рассказывал о подобных вещах.
– Никогда не слышал ничего подобного. Как-то даже жутковато…
Шарлотта кивнула. Она хотела еще что-то добавить, но тут в дверях возникла домоправительница с колокольчиком в руках. В салоне раздался мелодичный звон, заглушивший все голоса.
– Почтенные дамы и господа! Приглашаю вас в столовую. Ужин подан!
9
Стол был сервирован празднично. Дорогой фарфор, серебряные приборы и хрустальные бокалы переливались в свете бессчетных свечей. Рядом с каждым местом лежало меню с указанием имени гостя.
Оскар с ужасом обнаружил, что ему придется сидеть между двумя совершенно незнакомыми людьми. Остальным было не лучше – всех их рассадили далеко друг от друга, смешав с незнакомыми гостями.
Он собрался было запротестовать, но госпожа Беллхайм уже подняла бокал.
– Дорогие друзья, многоуважаемые гости! Я рада приветствовать вас на этом новогоднем вечере. Благодарю вас, что вы приняли мое приглашение и согласились встретить Новый год вместе со мной и моим супругом. Пожалуйста, не удивляйтесь, что я вас разделила – в этом нет никакого особого умысла. Просто мне хотелось, чтобы все мы поскорее стали хорошими друзьями. Добро пожаловать в наш дом!
Все подняли бокалы.
Рихард Беллхайм сидел во главе стола, рядом с женой. Складывалось впечатление, что он вообще не понимает, где и по какому поводу находится. Когда жена шепнула что-то ему на ухо, он неловко поднялся и медленно обвел взглядом присутствующих.
– Уважаемые дамы и господа, как выразилась бы Гертруда, – голос этнографа звучал слабо и надтреснуто. – Для меня большая честь оказаться за этим столом, даже если я не могу в полной мере исполнять свои обязанности хозяина. – Он ненадолго умолк. – Некоторые из вас, может быть, заметили, что в последнее время я изменился. К сожалению, не в лучшую сторону. И мне приходится это признать. Врачи считают, что это временное состояние, вызванное нервным истощением. Надеюсь, они правы. Поверьте, для меня эта ситуация крайне неприятна. Прошу вас быть снисходительными, если мне не удастся припомнить имя и лицо кого-либо из присутствующих. И хочу заранее поблагодарить вас от всего сердца за то, что вы решились составить компанию рассеянному профессору.
Гости подняли бокалы и снова выпили за здоровье ученого.
Оскар перехватил взгляд Гумбольдта. Тот внимательно наблюдал за Беллхаймом. Одному Богу было известно, что происходило у него в голове. Начался ужин, сидевшие за столом постепенно оживились, и Оскар сосредоточился на угощении. В качестве закуски были поданы грудки перепелов в соусе из портвейна, за ними последовал традиционный для новогоднего ужина карп, а на десерт – сливы в бургундском вине и ванильное мороженое. Выбор вин был необычайно широк, и вскоре за столом завязалась легкая и непринужденная беседа. Казалось, все идет хорошо.
Однако в конце концов наступил момент, которого все они так опасались. Оскар давно приметил за столом полного мужчину с пышными бакенбардами и лысиной, лоснившейся в сиянии свечей. Похоже, этот господин был весьма неравнодушен к спиртному. Все признаки были налицо: неестественно блестящие глаза, раскрасневшиеся щеки, пористый нос и влажная нижняя губа. Осушив шестой или седьмой стакан, мужчина приподнялся, опираясь о край стола, и проговорил так, чтобы его слышали все сидящие за столом:
– Мне говорили, что вы теперь оказываете особого рода услуги, герр Донхаузер?
То, как он произнес имя ученого, свидетельствовало о глубоком презрении.
В столовой повисла тишина. Казалось, именно этого момента все только и ждали.
Гумбольдт прервал беседу с соседкой по столу и бросил быстрый взгляд на толстяка. На его губах появилась хищная улыбка.
– Боюсь, у вас ошибочные сведения, декан Валленберг.
– Вы так полагаете?
– Именно. Мое имя – Карл Фридрих фон Гумбольдт, и я ношу его уже довольно давно. Александр фон Гумбольдт был моим отцом, но вам, может быть, это еще не известно. Математический факультет всегда был прибежищем тугодумов.
Раздался смех.
Красные щеки Валленберга стали багровыми.
– Что-то подобное я слышал, – ответил герр Валленберг, разглядывая свои отполированные ногти. – Однако сомневаюсь, что восьмидесятилетний старик мог стать отцом ребенка. – Он выплеснул остатки вина из бокала в глотку и со стуком поставил его на стол. – И полагаю, что Александр фон Гумбольдт был более достойным человеком, чем вы.
Оскар задержал дыхание. Похоже, Валленберг даже не догадывается, что играет с огнем.
Однако, к его удивлению, Гумбольдт остался совершенно невозмутимым. Все еще улыбаясь, он проговорил:
– Вы правы – именно таким он и был. По сравнению с ним, все мы просто молокососы. А что касается вашего вопроса: да, я действительно предлагаю свои услуги компаниям и частным лицам, если у них возникают необычные проблемы. Мы смогли разобраться уже в двух уникальных случаях, причем, к полному удовлетворению всех сторон. А сейчас работаем над еще одним. Если у вас имеются проблемы, я охотно помогу вам с ними разобраться.
– Нет-нет, премного благодарен, – Валленберг пренебрежительно махнул рукой. – Мои сотрудники прекрасно справляются со всеми делами. Кстати, я нахожу возмутительным тот факт, что нам приходится сидеть за одним столом с чернокожей осо…
Закончить декану математического факультета не удалось. Он привстал со стула и вытаращил глаза, хватая ртом воздух, словно подавился рыбьей костью.
– Господин декан? – Гертруда Беллхайм озабоченно взглянула на гостя. – С вами все в порядке?
– Я… – Валленберг вновь рухнул на стул, не в силах произнести ни слова.
Оскар украдкой взглянул на Элизу. Гаитянка не спускала с толстяка своих загадочных темных глаз, что-то шепча при этом и касаясь пальцами своего амулета.
Валленберг все-таки попытался закончить свою мысль, но лишь растерянно покачал головой.
– Кажется, я забыл, что хотел сказать…
– Вы, должно быть, выпили лишнего, – заметил Гумбольдт. – При вашем высоком давлении это не слишком полезно.
– Возможно, вы правы, – Валленберг налил в стакан воды и жадно выпил. – Мне уже гораздо лучше, – добавил он, отдышавшись. – Спасибо. Прошу меня извинить, если я позволил себе грубость. Я, собственно, хотел сказать, что желаю вам удачи в ваших начинаниях и всегда готов снова видеть вас на службе в университете.
– Всем сердцем присоединяюсь к вашим словам! – воскликнула госпожа Беллхайм, удивленная, что беседа приобрела столь неожиданный оборот. Как и все присутствующие, она опасалась, что разговор двух ученых закончится совсем иначе. – А теперь я предлагаю всем оставить в покое стол и выпить по стакану пунша в салоне. Там вас ожидают музыка и танцы.
