– Я не совсем понимаю…
– Это довольно необычная история, – приор поднялся из-за стола и подошел к окну. – Однажды утром, примерно полгода назад, я работал в саду, и мне было видение. Сначала я увидел нечто подобное вспышке молнии. Затем небо наполнилось трубными звуками, а земля задрожала. В этот момент мысленным взором я увидел новую миссию, гораздо больше и прекраснее, чем эта. Я видел, как туда приходили люди и внимали Слову Божьему. И каждый, на кого я возлагал руку, становился служителем Господа, словно я обладал огромной, почти сверхчеловеческой силой. – Он снова обернулся к гостям. – В тот день я словно заново родился…
В гостиной повисла неловкая тишина. Никто не знал, что на это сказать. Лишь Оскар, намазывая маслом очередной ломтик поджаренного хлеба, размышлял о том, что видение, посетившее настоятеля, как раз совпадает по времени с пребыванием в этих краях Рихарда Беллхайма. В конце концов общее молчание стало тяготить юношу, и он спросил:
– А что, пиво у вас получается неплохое?
Настоятель буквально просиял:
– О, да! Это наша особая гордость. Если хотите, вечером можете попробовать, но немного, потому что оно очень крепкое. И, разумеется, с согласия вашего отца.
– Не возражаю, – заметил Гумбольдт. Кажется, он тоже был рад, что неловкий момент остался позади.
– Просто великолепно! – настоятель даже захлопал в ладоши. – Тогда больше ничто не может нам помешать устроить маленький праздник. Но прежде я попрошу вас хоть немного рассказать о себе, друзья мои! У меня к вам накопилось множество вопросов.
– С удовольствием на них ответим, – Гумбольдт сложил салфетку и поднялся. – С еще большим удовольствием принимаем ваше любезное приглашение.
– Ну что ж, тогда не стану вас задерживать. Возможно, вы хотели бы заняться поисками вашего воздушного корабля. Если я смогу быть чем-то полезен, немедленно дайте знать. Прощайте, и надеюсь видеть вас у себя снова сразу после вечерней службы!..
30
В этом унылом и диком пейзаже поезд был чужим. Хотя, если взглянуть сверху, он мог бы показаться всего лишь крохотной щепочкой, затерянной посреди бескрайней африканской саванны.
Две тысячи километров песка, гальки и зарослей кустарника разделяли Дакар и Тимбукту. Две тысячи километров изнурительного безделья, когда остается только читать, курить, спать и потеть. Макс Пеппер и вообразить не мог, что эти края окажутся такими скучными и безлюдными. Ни земледельцев, ни пастухов, ни торговцев – на протяжении многих часов пути. Не было и животных; лишь изредка в кронах мертвых деревьев можно было заметить стервятников или коршунов, выжидающих, пока какой-нибудь грызун не высунется из норы. Над равниной переливалась жара. Воздух был неподвижен, и даже небо словно выгорело и поблекло. Ветер, врывавшийся в открытые окна купе, приносил не прохладу, а перестук колес, запах гари и сажу.
Внезапно откуда-то донеслась ирландская мелодия. Гарри Босуэлл, сидевший напротив Пеппера, углубившись в старый номер «Геральд Трибун», навострил уши. Макс также оторвался от своих заметок.
– Это, случайно, не голос Патрика О’Нила?
– А заодно и Уилсона, – добавил фотограф, пряча газету в карман. – Идем посмотрим. Я давно хотел немного размять ноги.
Пеппер снял очки, отложил блокнот и авторучку и выпрямился, хрустя суставами. Он пытался работать, но монотонность пути лишала его всякого вдохновения. Хоть какое-то разнообразие сейчас весьма кстати.
За дверью купе в нос обоим ударил запах пота, черного табака и дешевого одеколона. Поезд был набит битком. В первом классе было немного свободнее, зато второй и третий заполняли мелкие торговцы и рабочие. Были среди них и туземные головорезы, скрывавшиеся от полиции и решившие попытать счастья в чужих краях. Макс еще никогда не видел такого пестрого смешения лиц и племен. То, что у него на родине называли «Диким Западом», по сравнению с экспрессом Дакар-Нигер было просто детским садом.
Гарри направился прямиком к купе Джейбса Уилсона. К его удивлению, оно оказалось пустым. Никого не было и в соседних купе. Он остановил кондуктора и спросил, куда подевались англичане. Тот скроил гримасу и указал куда-то вверх.
Гарри удивленно поднял брови.
– На крыше вагона?
Пеппер не мог поверить.
– Что им там понадобилось? Разве это не опасно?
Выражение лица у кондуктора стало горестным. Босуэлл, наоборот, заухмылялся до ушей.
– Ох уж этот О’Нил! Вечно он что-нибудь выдумает. Жаль, что нас не позвали. Идем скорее, Макс! Такое зрелище нельзя пропустить.
Пеппер не успел возразить, как Босуэлл оказался в конце вагона и толкнул дверь тамбура. Пришлось последовать за ним.
Горячий ветер сразу растрепал волосы. Мимо стремительно неслась саванна. Странное дело – если смотреть из окна купе, скорость поезда казалась гораздо меньшей.
В тамбуре Босуэлл уставился куда-то наверх и объявил:
– Да вот же она, чертова лестница! Сейчас увидим, насколько я был прав.
Он потянул к себе металлическую раскладную лестницу и начал подниматься.
– Ты же знаешь, что я терпеть не могу высоты, – начал было Макс, намекая на их приключения в Перу, но Босуэлл уже исчез. Спустя несколько секунд в проеме крыши снова показалась его взлохмаченная голова.
– Поднимайся скорее! – крикнул он. – Они здесь – и О’Нил, и Уилсон. Похоже, они совсем неплохо устроились.
Затем фотограф снова исчез.
– Неплохо… – с сомнением пробормотал Макс. – Ну почему всем так не терпится сломать себе шею?
Он бросил взгляд на проносящиеся внизу шпалы, собрался с духом и последовал за приятелем.
Уилсон и его команда топтались на крыше вагона. К ним присоединились и местные жители, хлопая в ладоши и одобрительно покрикивая. Макс подошел поближе. Железная крыша оказалась скользкой и покатой. Ветер с силой бил в лицо. Не было ни поручней, ни другой опоры, за которую можно было бы ухватиться.
Теперь Макс понял, откуда доносятся ирландские напевы. Патрик О’Нил наигрывал на гитаре, а Джонатан Арчер и кое-кто еще из людей Уилсона отбивали ритм и приплясывали на раскаленной крыше. Казалось, что высота и скорость их ничуть не смущают.
– А вот и наш Пеппер! – воскликнул Уилсон при виде журналиста. – Отлично, что вы решили к нам присоединиться. Нам стало невмоготу торчать в душных купе, и мы решили устроить себе небольшой праздник. Присоединяйтесь!
Макс вовсе не был расположен что-либо праздновать, но прослыть нелюдимым мизантропом ему тоже не хотелось.
– Хотите пива, Пеппер?
– Пиво? – удивился Макс. – Где, ради всего святого, вы раздобыли пиво?
– У бельгийского торговца, который попытался заломить за него астрономическую сумму, – посмеиваясь, ответил Уилсон, похлопывая по деревянному ящику. – Отведайте этого пойла! Теплое, как коровья моча, но мы у себя в Англии к такому привыкли. – Раздался дружный смех. Уилсон передал Максу бутылку и приподнял свою: – За успех экспедиции!
