– Дай сюда, – выхватила книжку Шарлотта. – Что тут у нас? Ага, вот список, – она провела пальцем по буквам. – Перечень звуковых сигналов, – заявила она. – Полный словарь Герона. Что он только что сказал? Похоже на «Раттер, раттер, квич, квич»… Посмотрим, найдутся ли такие… – Она довольно долго искала, и в конце концов лицо ее озарила улыбка. – Кажется, он сказал «Привет».
Оскар опустился на землю и протянул роботу руку:
– Привет, Герон! Как твои дела?
Герон не обратил на руку никакого внимания и снова зажужжал. Как будто сработал кассовый аппарат.
– Он говорит: «Мои дела хорошо», – перевела Шарлотта и рассмеялась. – Чудо! Он умеет разговаривать!
– Довольно сложный способ коммуникации, – вздохнул Гумбольдт. – Может быть, Тесла и выучил эти звуки наизусть, но для нас это слишком трудоемко. Нам нужно что-нибудь попроще, – он потер рукой подбородок и задумчиво осмотрел Герона. – Если не получится упростить, все полетит в тартарары. Интересно…
– Лингафон! – подпрыгнула Лена.
– Точно! – согласился исследователь. – Если это получилось с Вилмой, то сработает и с Героном. Попрошу Пфефферкорна настроить прибор. Берт, запрягай лошадей. Нам нужно в город!
11
Через день, суббота, 12 июня 1895…
– Меня зовут Герон… Полностью автоматизированное устройство типа Т-301… Меня сконструировал Никола Тесла… Сдан в эксплуатацию 26 марта 1892 года… Патентный номер…
– Спасибо, Герон, наверное, хватит, – Гумбольдт похлопал по корпусу и железный человечек замолчал. – Ну, что я вам обещал?
– Да, слова льются из него ручьем, – Оскар осматривал небольшой черный ящичек, закрепленный на спине робота.
Гумбольдт провел пальцами по прибору:
– Пфефферкорн уступил нам собственный лингафон. Настроить его было нелегко, но несколько часов работы – и робота можно понимать. Только вот сомневаюсь, хорошо ли это. Он тот еще болтун.
– Согласится ли Тесла с такими изменениями? – спросила Шарлотта.
Исследователь пожал плечами.
– Если нет, просто снимем лингафон. Пара минут дела. Но что-то мне подсказывает, что он будет в восторге. Так, больше не хочу вас мучить неведением. Вам же не терпится узнать, что находится в лесу, верно?
У Оскара от предвкушения сердце забилось быстрее. Он схватил руку Шарлотты и крепко ее стиснул.
– Конечно! – воскликнул он. – Когда идем?
– Как только будете готовы. Пфефферкорн присоединится к нам чуть позже и займется последними приготовлениями. Думаю, пойдем пешком. Это будет немного дольше, но зато не придется снова грузить Герона на повозку.
– Подождите меня, я только переобуюсь в более прочные ботинки, – Шарлотта развернулась и бросилась в направлении дома.
Элиза стояла в стороне и задумчиво смотрела на Герона. До сих пор спутница исследователя вела себя необычайно тихо. Не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы понять, что механический человечек ей не нравится. И не понравился с того самого мгновения, когда она впервые его увидела.
Пока отец настраивал лингафон, Оскар воспользовался случаем, чтобы с ней поговорить.
– Привет, Элиза! С тобой все в порядке?
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты в последнее время очень задумчивая. Кажется, ты единственная, кому не понравилось прибавление в нашем семействе.
Женщина слабо улыбнулась:
– Это так заметно? Меня не сложно разгадать. С этим нужно что-то делать…
– Чем тебе не нравится Герон? По-моему, он совершенно безвредный. Как ты думаешь?
– Не могу даже объяснить, – тихо ответила Элиза, – но от него исходит какое-то непонятное ощущение опасности. Не от него самого, заметь, а от того, что он может сделать.
– Непонятно…
Элиза улыбнулась.
– Мне тоже, если тебя это утешит. Но ты не волнуйся. Все это будет в далеком будущем.
Оскар нахмурился. Элиза часто испытывала подобные ощущения, и почти всегда они подтверждались. Она обладала способностью видеть то, что находится далеко в прошлом или будущем.
– Нужно сообщить об этом отцу?
Женщина покачала головой:
– Нет, нет. Я могу ошибаться.
Она поцеловала его в щеку и удалилась в направлении кухни. Из дома уже бежала Шарлотта. Она переобулась, и глаза ее сияли от предвкушения.
– Я готова, – крикнула девушка. – Можем начинать?
Вилма бежала рядом с Героном. Оба не отличались особой скоростью и представляли собой странную пару. Оскар шел прямо за ними и слышал, о чем они говорят.
– Странная конструкция с тремя пальцами на ногах… Какое у тебя наименование?
– Наименование? Я… Вилма.
– Самодвижущаяся наземная единица Вилма, кто твой конструктор? – …Никакого конструктора. Вылупилась… Из яйца… Птица.
– Ты умеешь летать?
– Нет.
– Тогда… никакая ты не птица.
Вилма возмущенно расправила свои куцые крылышки и забила ими по воздуху.
– Клюв, перья, крылья… Птица!
– Никакая не птица.
– Нет, птица, – сердито запрыгала Вилма.
Оскар улыбнулся. Вилма не на шутку разволновалась. Она изо всех сил пыталась убедить робота, что является птицей, но Герон стоял на своем. Из его механического нутра доносился гул неодобрения.
– Недостаточно обоснований… Птица = летать… Определение однозначное.
– Он еще не знает, что существуют птицы, которые не умеют летать, – шепнул Оскар Шарлотте. – Похоже, нам придется пополнить его краткий справочник. Бедняжка Вилма! Она сама не своя. Мне казалось, они станут друзьями, но если так пойдет и дальше, то до этого еще очень далеко.
Герон повернул к ним голову. Глаза у него сузились.
– Не так громко, – посоветовала ему Шарлотта. – Думаю, у него очень хороший слух. Если будешь и дальше так говорить, можешь задеть его чувства.
– Чувства? – ухмыльнулся Оскар. – Хочу тебе напомнить, что он состоит из шестеренок, листового железа и сложных схем. Для настоящих чувств нужно сердце.
– Как будто чувства возникают в сердце, – фыркнула Шарлотта. – Хочешь, я сошью маленькое сердце из бархата и вложу ему в грудь? Тогда он точно станет самым чувствительным роботом на Земле.
Они переглянулись и рассмеялись. Герон отвернулся и зашагал дальше по неровной лесной тропинке.
Перед хижиной их уже поджидал Юлий Пфефферкорн. Он прибыл на дымящем автомобиле и привез тяжеленный сундук. Мотор машины тихо работал на холостом ходу.
– Опять! – пробурчал Пфефферкорн. – Мы договаривались на пять часов. Я жду вас здесь уже битых двадцать минут!
