На короткий миг Оскару показалось, что он заметил зеленую куртку Вилли. «Так значит, правда», – мелькнуло у него в голове. Вилли их предал. Но почему? Что они ему сделали?
Исследователь не медлил ни секунды. Он выставил вперед трость и стал прокладывать путь среди посетителей, словно ледокол среди дрейфующего льда. Пауль заметил их и закричал:
– Эй, там! Туда нельзя! Только для своих. Слышите?.. Черт меня подери! Да это же Оскар!
К ним тут же повернулись десятки голов.
– Сто лет тебя не видел! Как поживаешь? Нет, нет, туда нельзя, там сейчас Берингер…
Он хотел добавить что-то еще, но не успел.
Гумбольдт раздвинул занавес и оказался в запретной комнате.
За дальним концом круглого стола сидел Берингер. Рядом с ним разместились шесть или семь в высшей степени подозрительных личностей. Перед ними стоял Вилли, на лице у него застыл ужас. Компания о чем-то перешептывалась, и было ясно, что задумали они что-то нехорошее. Берингер взглянул на Гумбольдта, и улыбка застыла у него на губах. Шепот стих. Исследователь был человеком известным. Его портреты довольно часто мелькали на страницах газет. Рассказы о морском чудовище, подземных чертях и гигантских насекомых наделали много шуму. Люди любили эти истории, хотя и не считали их правдивыми. Многие называли его современным бароном Мюнхгаузеном, но тот факт, что ему предложили кафедру в университете, вызывал всеобщее уважение.
За спиной гостей вырос Пауль, вытирающий руки полотенцем.
– Простите, пожалуйста, сюда нельзя. Посторонним вход запрещен. Давайте я угощу вас пивом. Естественно, за счет заведения. Господин Берингер, простите за вторжение, – он откинул занавес, но Гумбольдт и с места не сдвинулся.
– Пожалуй, будет лучше, если вы попросите гостей покинуть заведение, – мрачно заявил исследователь. – Мы можем немного пошуметь.
– Драка в моем трактире! – воскликнул Пауль. – Еще и полгода не прошло, как я сделал ремонт. Должен просить вас покинуть помещение. В противном случае, вызову жандармов.
Конечно, он пугал. Полицию звать он не собирался, да и никакого ремонта не делал. «Лесоруб» оставался неизменным.
Когда Пауль понял, что угрозы не подействовали, он начал прятать в безопасное место бутылки и кувшины и подталкивать посетителей к двери. Гумбольдт склонил голову и уставился на человека перед ним.
Правое ухо Берингера было перевязано, через щеку тянулась свежая рана. Вилли застыл на месте, не в силах сделать и шагу.
– Ну, мой мальчик? Новая информация для убийцы Элизы?
Он откинул полы сюртука. В тусклом свете свечей блеснул золотой набалдашник трости.
– Я… Нет, господин фон Гумбольдт. Я… я могу все объяснить…
– Закрой пасть, – рявкнул Берингер.
Главарь банды пнул ногой ближайший стул. Оскар заметил, как на короткий миг в его глазах промелькнул страх. Но Берингер из тех людей, которые быстро берут себя в руки.
– Кто вы и что вам надо? Вы не слышали, что сказал Пауль? Этот разговор не для посторонних.
– А что, если и я приму в нем участие? – Гумбольдт выбил стул из-под одного бандита, и тот грохнулся на пол.
– Это уж… – бросился тот на исследователя, но Берингер его остановил.
– Оставь, Герд. Пусть господин фон Гумбольдт посидит на твоем стуле. А сам не отходи далеко.
Вор стиснул зубы, но стул отдал.
– Я думал, вы меня не узнали.
Гумбольдт сел.
Берингер улыбнулся.
– Небольшая хитрость. В нашем городе нет ничего, чего бы я не знал. Привет, Оскар, давно не виделись.
Юноша ничего не ответил, только с ненавистью уставился на своего бывшего работодателя.
– Надеюсь, напряжение мы сняли, – подчеркнуто непринужденно заметил Берингер. – Продолжим беседу. Пауль, принеси-ка еще по кружечке твоего знаменитого. Нам нужно смочить горло!
– Хорошо, господин Берингер, – донеслось из-за стойки. – По кружечке пива для господ. Мигом.
– Прекрасно. Что ж, господин фон Гумбольдт, – Берингер провел руками по деревянной столешнице, словно разглаживая скатерть. – Первым делом хочу сделать вам комплимент. Фотографии в газетах искажают действительность. На них вы старше и не в такой хорошей форме, как вживую. Знаете, я сам уже много лет занимаюсь спортом и могу оценить уровень физической подготовки только по тому, как человек двигается. Чем вы увлекаетесь? Бокс, борьба, легкая атлетика?
– Теквондо.
– Не слышал. Но, в отличие от вас, я особо не путешествовал. Может быть, в будущем. У меня неожиданно появилась кругленькая сумма. Ну а теперь перейдем к тому, что привело вас в мою скромную обитель.
– Вы сами прекрасно знаете, – оперся на трость Гумбольдт. – Информация.
25
– Информация? Ну и дела, – развел руками Берингер. – Случаю было угодно, чтобы вы попали по нужному адресу. Осмелюсь утверждать, что я самый информированный человек в этом городе. Правда, мальчики? – улыбнулся он собутыльникам. – Только вот сведения стоят денег, – он сверкнул золотым зубом.
– Я не собираюсь ничего платить.
Берингер насмешливо приподнял бровь:
– Вот досада! И что заставляет вас думать, что я предоставлю вам свои услуги безвозмездно?
– Хотя бы то, что я могу сдать вас полиции, а не свернуть шею прямо здесь и сейчас.
– Хо-хо! Слышали, ребята? Господин фон Гумбольдт решил пустить в ход тяжелую артиллерию. Вам удалось пробудить мое любопытство. О чем идет речь?
Гумбольдт достал из карманов пальто два матерчатых мешочка, которые показывал Оскару. Первым он раскрыл мешочек с гильзой. Вынул ее и передал Берингеру. Потом протянул одну из деформированных пуль, найденных возле конюшни.
– Как человек, умеющий стрелять, вы, наверное, знаете, что эти пули выпущены из пистолета. Может быть, вы даже скажете, что это за пистолет и кто совершил выстрелы. Мне бы очень хотелось это узнать, тем более что я и сам бы с удовольствием пользовался таким оружием.
Берингер взял гильзу и поднес к свету.
– Что в ней особенного? И почему вы решили, что стреляли именно из пистолета?
– Во-первых, длина гильзы свидетельствует о коротком стволе. Во-вторых, царапины расположены перпендикулярно. Это указывает на то, что патрон подается из съемного магазина. Съемные магазины используются для винтовок, но вот для пистолетов?.. Посмотрите и на пулю. Парабеллум, девять миллиметров. Такие берут только для ручного огнестрельного оружия. Пистолет со съемным магазином? Вам это будет интересно.
Берингер хмуро уставился на гильзу. Оскар понял, что он сердится из-за того, что оставил следы. Может быть, именно сейчас он размышляет о том, как лучше устранить Гумбольдта.
