Некоторые из присутствующих заметили: что-то не так.
– Что случилось? – заволновалась женщина с маленьким мальчиком в матроске. Мальчик держал в руке пустышку и не сводил круглых глазенок с террориста.
– Ничего страшного, – успокоил ее Гумбольдт. – Обморок. Наверное, из-за солнца. Не переживайте. Я врач. Прослежу, чтобы его побыстрее отнесли в тень. Эй, мальчик! – обратился он к Мышонку. – Помоги мне перенести пострадавшего под деревья. Бери его за ноги, а я подниму верхнюю часть туловища. Расступитесь, пожалуйста. Этого человека нужно вынести в тень, чтобы я смог с ним поговорить. Освободите дорогу, пожалуйста. Эй, вы там! Не могли бы вы отойти? Спасибо.
Гумбольдт с Мышонком вынесли террориста туда, где, согласно плану, их ждала Шарлотта с машиной.
Человек на крыше еще не заметил Оскара. Он сосредоточился на том, что происходило внизу. Скрючился за одной из статуй, прицелился и ожидал решающего момента. Снизу доносились сердитые голоса.
– Просто хлопушка, – крикнул кто-то. – Пиротехника. Ничего опасного.
– С новым годом! – послышалось в другом месте.
– Где шампанское?
Зазвенел смех. И тут раздался голос, заставивший всех замолчать:
– Да здравствуют император и императрица!
Вверх понеслись радостные возгласы.
Оскар заметил, как мужчина пригнулся. Расстояние между ними было метров пять. Смертельный выстрел мог раздаться в любую секунду. Теперь все зависело от него: жизнь императора и императрицы, судьба его семьи, да и судьба всего мира. Решающий миг настал.
На этот раз он не медлил ни секунды.
Глубоко вдохнул и побежал. Не задумываясь и не сомневаясь. Знал только, что он единственный может остановить неминуемое. И он это сделал.
С яростным криком набросился он на стрелка. Удар был таким мощным, что Оскар не удержался на ногах. Упал, голова свесилась за перила. В последний момент ему удалось схватиться пальцами за поручни. Над головой прогремел выстрел. Пуля с грохотом вылетела из ствола и ударилась в стену напротив. Брызнула штукатурка и посыпалась на зрителей. Снова раздались крики.
– Боже! Смотрите, наверху!
– Там висит человек! Он может сорваться в любую минуту.
– Еще один! У него винтовка!
– Снайпер! Уведите императора и императрицу в безопасное место, быстро!
– Почему никто ничего не делает?
Оскар смутно понимал, что происходило внизу. Он был слишком сконцентрирован на том, чтобы удержаться. Мраморные перила были такими гладкими, что пальцам не за что было зацепиться. И каждый раз, когда он пытался ухватиться покрепче, сползал еще больше.
Над перилами появилось лицо стрелявшего. На фоне неба оно выделялось темным силуэтом. Винтовка угрожающе нацелилась на юношу.
– Кто ты такой? Как ты осмелился на меня напасть?
Оскар зажмурился. Лицо незнакомца закрывал платок. А что у него на голове? Не студенческая ли фуражка?
– По… помогите мне, – силы таяли с каждым мгновением. Еще немного, и он сорвется в пропасть.
– Я? Тебе? Не смеши меня, – человек поднял винтовку и ударил Оскара по пальцам. Рука взорвалась от боли. Словно огнем обожгло.
Юноша закричал. Никогда в жизни не было ему так больно. Пальцы разжались. Рука отпустила перила и безжизненно повисла. Теперь он держался только одной рукой. Из глаз брызнули слезы. Из-за пелены слез незнакомца было едва видно. Кажется, под платком он улыбался.
– Ну, мальчик мой, как ты себя чувствуешь?
Оскар понял, что пробил последний миг. Бессильный что-либо изменить, обезумевший от боли, смотрел он, как снайпер приготовился к следующему удару. Все происходило словно в тумане. Он услышал крики людей внизу, почувствовал, как ветер треплет одежду, – но в последний миг его втянули наверх две сильные руки.
– Держите его! Есть? Хорошо.
Он расслабился. Рядом два жандарма прижимали снайпера к полу. Двое крепких мужчин с трудом удерживали извивающегося преступника. Успокоить его было нелегко. Как будто злой дух в него вселился.
– Мы все равно узнаем, кто ты. Держите его, я проверю документы, – один из жандармов вытащил корочку из кармана снайпера и раскрыл.
– Ничего себе! Карл Штрекер. Студент юриспруденции. Что ты делаешь здесь наверху с винтовкой? Собрался стрелять?
– Отпустите меня, свиньи. Мой отец – важный человек в правительстве. Он позаботится, чтобы вы провели остаток жизни за решеткой! Вы… А-а-а! Больно!
– Тихо ты, крыса! Именем императора ты арестован. Ты обвиняешься в попытке убийства, государственной измене и покушении на жизнь нашего любимого монарха.
– Наденьте наручники и сорвите с него эту маску, – приказал другой жандарм, обладатель красных щек и блестящей островерхой каски. – Мы передадим тебя уголовной полиции. Они с тобой разберутся. А что касается тебя… – обратился он к Оскару. – Нужно проверить твою личность, но сначала мы отвезем тебя в больницу. Нужно ли сообщить кому-нибудь?
Оскар кивнул.
– Гум… больдту… Карлу Фридриху фон… Гумбольдту.
– Гумбольдту? – нахмурился служака. – Я уже слышал это имя. Подожди-ка, не ты ли тот юный Оскар, о котором так много писали в газетах?
Юноша растерянно улыбнулся.
– Точно! Я арестовал не того человека, – жандарм осмотрел руку Оскара. – Похоже, с рукой у тебя совсем плохо, нужна срочная помощь. Надеюсь, скоро ты сможешь пожать руку императору, если он решит лично отблагодарить тебя за спасение жизни.
– Спасибо, – сил больше не осталось, и Оскар потерял сознание.
41
Спустя три дня, вторник, 8 июня 1895…
На улице было прохладно и туманно. Появились люди наследного принца и, не доходя до Кенигсплац, свернули налево, на Бисмаркштрассе. На углу Хиндерсиннштрассе они остановились. Для утра вторника было очень тихо. Может быть, оттого, что не было еще и восьми утра, да и квартал был не торговый.
Парламентарии, юристы, служащие и дипломаты, населявшие близлежащие улицы, выползали из своих дыр не раньше десяти утра. Домой они возвращались уже к пяти вечера, в то время как все остальные еще усердно работали. Привилегия чиновников, которой завидовал весь мир.
Случайный прохожий, выгуливавший свою собаку, не заметил ничего подозрительного, ведь для этого ему пришлось бы подойти очень близко. Поэтому он и не увидел тонкого клинка, сверкнувшего между человеком в черном пальто и другим, с аккуратно подстриженными усами. Тончайшая острейшая шпага, которая обычно пряталась в трости с золотым набалдашником. Теперь она покинула свои ножны и целилась в живот, грозя серьезным ранением, если человек решится сбежать.
