– Ничего, – констатировал юноша. – Наверное, это не то здание. Генерал завел нас не туда, куда нужно.
– Заметьте, молодой человек. Я никогда не утверждал, что это место встречи нашей ложи.
– Это я утверждал, – вмешался Гумбольдт, удерживая шпагу у груди генерала. – И убежден в своей правоте. Подойдите ко мне и расскажите, что видите.
Шарлотта растерянно пожала плечами. Вместе они подошли к тому месту, где стояли исследователь с председателем.
– Посмотрите на стену. Вам ничего не бросается в глаза?
Оскар наклонил голову и прищурил глаза. Усики винограда создали на кирпичной стене замысловатый узор. Побеги вились справа и слева и поднимались по стене метров на пять-шесть. При этом средняя часть стены не заросла. Если посмотреть сквозь ресницы, чуть прищурив глаза, можно было увидеть, что по форме эта проплешина напоминала красный треугольник. Оскар рассказал о своем наблюдении. Отец кивнул.
– Полагаю, это не случайно. В определенных местах виноград обрезали. Кто-то хотел, чтобы растение обрамляло треугольник. А теперь посмотрите на кирпичи. Не все одного цвета.
– Теперь и я вижу! – воскликнула Шарлотта. – Некоторые желтоватые. Они образуют полосу, видите? – прочертила она пальцем по воздуху. На кирпичной стене явно проступала буква V.
– Треугольник и V, – подтвердил Гумбольдт. – Иначе говоря, стоящий циркуль и угольник. Священные символы масонов. Не думаю, что это случайно. Подойдите, Фалькенштейн. Посмотрим, что случится, если мы рассмотрим один из фрагментов поближе.
Оскар коснулся места, которое указал отец. Точно! Группа из четырех-пяти кирпичей, которая находилась примерно на уровне глаз. Заметить их нелегко, ведь различие в цвете почти несущественное, а неровная поверхность стены сглаживала все несхожести. Но если стать напротив, их можно было безошибочно определить.
– Здесь! – юноша провел пальцами по камням. Те были шероховатыми и прохладными.
Гумбольдт осмотрел стену, ни на секунду не выпуская противника из виду.
– Есть ли что-нибудь необычное? Отпечатки, углубения, метки? Даже совсем мелкие? Осмотрите каждый кирпич. Сантиметр за сантиметром. Готов спорить, вы что-нибудь найдете. Не так ли, Фалькенштейн? Больше всего масоны любят тайны.
Генерал поджал губы, но ничего не ответил.
– Здесь что-то есть, – заявила Шарлотта. – Маленький круг с геометрическим знаком посредине. Его можно заметить, только если смотреть со стороны.
– Попробуй на него нажать, – предложил Гумбольдт.
Шарлотта приложила все силы, но камень не сдвинулся ни на миллиметр. Оскар тоже попытал счастья, но и его постигла неудача. Он посмотрел на значок с расстояния.
– Не похоже на выключатель или кнопку, – сказал он. – Скорее на печать. Как будто кто-то поставил на камень штамп.
– Штамп? – переспросил Гумбольдт. – Ага. Генерал, можно взглянуть на вашу руку, пожалуйста? Нет. Левую. Посмотрите, какое красивое кольцо! Не могли бы вы его одолжить?
Генерал неохотно отдал кольцо исследователю. Тот повертел его перед глазами.
– Хм. Это не золото, верно? Во всяком случае, не чистое. Чувствуется по весу. Железный сердечник с золотым покрытием. Слишком дешевое для вашего состояния, разве только… – он перебросил кольцо Шарлотте. – Попробуй, не подходит?
Шарлотта подхватила кольцо и приложила его к углублению. Рисунок идеально совпал. Вдруг раздался глухой щелчок. Кусок стены метра в два вдвинулся внутрь, освободив вход, достаточно широкий, чтобы через него спокойно прошел человек. Гумбольдт улыбнулся.
– Магнитный замок! Реагирует на железный сердечник в середине кольца. Я видел такое в южноамериканском храме. Очень изобретательно. Не возражаете, если я оставлю кольцо себе? Думаю, оно мне еще пригодится. После вас, генерал. И только попробуйте сбежать или подать знак. Это лезвие может оказаться смертельным.
– Заколоть беззащитного человека – это в вашем стиле.
– Считайте это проявлением патриотизма, Фалькенштейн. Я думаю только о благе нации, как и вы. Вперед!
Едва они оказались внутри, отверстие с тихим шумом закрылось. Они вступили в темный коридор, который привел в круглое помещение с куполообразным потолком. На стенах мерцали отсветы пламени свечей. В нишах между шкафами висели портреты выдающихся личностей, потемневшие от времени и недостатка солнечного света. Один из изображенных на них показался Оскару знакомым.
– Это не?..
– Александр фон Гумбольдт, мой отец.
– Уверен, он перевернулся бы в могиле, если бы увидел вас сейчас, – заявил Фалькенштейн. – Вы – позор для своей семьи.
– Вы так думаете? – на губах исследователя промелькнула улыбка. – Может быть, да, а может быть, и нет. Насколько я знаю, он был человеком знаний и принципов. И питал отвращение к слепому национализму. Осмелюсь предположить, что он бы одобрил то, что мы делаем, но размышления на эту тему бесполезны. Лучше скажите, что это за помещение.
– Это наша раздевалка. Здесь мы переодеваемся перед работой в храме.
Гумбольдт открыл пару шкафов и обнаружил там длинные черные плащи, белые фартуки и такого же цвета перчатки. На верхних полках лежали искусно изготовленные маски.
– Кажется, мы первые. Отлично. Собрание назначено на девять, а значит, у нас еще… – он поднес часы к свету, – …двадцать пять минут.
– Откуда вы знаете, когда мы встречаемся?
– Членом этой ложи был мой отец, уже забыли? Мне знакомы ваши традиции. Который из этих шкафов ваш?
Фалькенштейн недоверчиво покосился на исследователя и указал на последний в ряду. Тот был намного больше остальных и украшенный более изысканной резьбой.
– Что вы задумали?
– Скоро все узнаете.
Гумбольдт подвел пленника к шкафу и открыл дверцу. Внутри был плащ, пара перчаток и церемониальная шпага. Гумбольдт вынул предметы и внимательно осмотрел.
– Меч досточтимого Мастера, я поражен. Похоже, действительно старый. Теперь нужно немножко изменить внешность. Шарлотта, позаботишься о нашем подопечном, пока я переодеваюсь?
– С большим удовольствием! – она взяла шпагу и направила ее на грудь генерала.
Фалькенштейн криво улыбнулся.
– Осторожно, девочка, это не пилочка для ногтей. Ты и сама можешь пораниться.
Шарлотта быстро приставила клинок к его горлу.
– Не говорите такого. А то я начинаю нервничать. К сожалению, я не владею шпагой так же хорошо, как мой дядя. Если испугаюсь, могу надавить чересчур сильно. Ну как, хотите такого?
Фалькенштейн промолчал. Похоже, угрозу он воспринял всерьез. Оскар улыбнулся. Он-то знал, что Шарлотта отлично обращается со шпагой. В маленьких дуэлях, которые они регулярно устраивали, она почти всегда выходила победительницей.
