А что же делала все эти дни авиация гибнущей 10-й армии красных? Как ни странно, почти ничего, хотя силы для отпора противника у нее были. В мае на станциях Котельниково и Ремонтная находились приданные 10-й армии 14-й, 16-й и 40-й разведотряды. В 14-м числилось три «Фармана-30», истребитель «Сопвич Пап» (вероятно, единственный самолет данного типа, попавший в Россию) и легкий бомбардировщик «Сопвич Бомбер» (тоже довольно редкая для России одноместная модификация разведчика «Сопвич полуторастоечный». У нас ее обычно переделывали в двухместный вариант, устраивая вторую кабину летнаба за кабиной пилота, вместо бомбоотсека. Судя по всему, так же был переделан «Бомбер» 14-го отряда, поскольку на задания он летал с экипажем из двух человек). 16-й отряд имел три «Сопвичах». Наконец, в 40-м было два «Фармана-30», «Вуазен Иванова», «Ньюпор-23», «Сопвич» и «Морчет» («Моран-4» – усовершенствованная версия «Морана-парасоля»).
Всего же красная авиация на Маныче насчитывала 14 самолетов, то есть, по крайней мере, не меньше, чем в противостоящих ей деникинских авиаотрядах. Но ее боевую работу напряженной не назовешь. 14-й отряд совершил за май 22 боевых вылета, 40-й – 14, а 16-й – всего-навсего семь! Нетрудно сосчитать, что на каждый самолет пришлось в среднем по три вылета в месяц. При этом было потеряно два аппарата. 9-го мая пропал без вести «Сопвич Бомбер» из 14-го РАО с летчиком Назарчуком и летнабом Гончаровым, а 16-го во время разведки из-за поломки мотора сел на вынужденную за линией фронта «Фарман» 40-го отряда. Пилоту Ахромееву и летнабу Рутковскому удалось бежать, самолет достался белым.
Экипажи авиаотрядов 10-й армии совершали полеты только для связи или на «осмотр района» (разведку). При этом глубоко во вражеский тыл старались не залетать, ограничиваясь прифронтовой полосой. 18 мая летчик Кузьмин из 14-го РАО получил задание доставить на «Сопвиче Папе» срочный приказ командиру 4-й кавалерийской дивизии. Приказ он не выполнил, так как «опасался сесть без механика в незнакомой местности». Заметим, что при таком подходе к делу, на одноместных машинах вообще надо летать только над своим аэродромом.
21 мая тот же летчик, подлетая к станице Великокняжеской, увидел шедший ему навстречу деникинский «Сопвич» и два «Ньюпора». Сопоставляя даты, можно понять, что Кузьмин случайно наткнулся на одно из звеньев, идущих бомбить конницу Буденного. Но ему и в голову не пришло атаковать неприятеля, хотя он летел на истребителе, вооруженном синхронным пулеметом. Кузьмин поспешно ретировался, а белые его как будто и не заметили. В тот же роковой для 10-й армии день летал на «осмотр района» командир 14-го отряда Егоров. Что и где он осматривал, неизвестно, но над местом разгрома красной кавалерии советские летчики почему-то так и не появились. Благодаря этому деникинские авиаторы беспрепятственно сделали свою работу, доложив о полном отсутствии в воздухе авиации противника. То же самое повторилось и на следующий день.
А после 25 мая красным стало уже не до полетов. Надо было спасаться самим и как можно скорее. Вот это-то им удалось на славу. К началу июня, когда казаки еще добивали остатки 10-й армии, все три ее авиаотряда уже сидели на станции Бекетовка под Царицыном, а затем – эвакуировались еще дальше – в Саратов.
В период боев под Великокняжеской со стороны красных действовал бронепоезд «Воля» с приданным ему 23-м воздухоплавательным отрядом. С 7 по 24 мая привязной аэростат этого отряда целыми днями висел над бронепоездом, корректируя огонь артиллерии. Деникинские «Ньюпоры» несколько раз атаковали баллон, обстреливая его из пулеметов. Но поскольку в их боекомплекте отсутствовали зажигательные пули, от такой стрельбы было мало толку. Пробоины в оболочке быстро заклеивались, ушедший водород подкачивали из газгольдеров, и через пару часов «пузырь» снова маячил в небе. Впрочем, его присутствие никак не отразилось на итогах сражения. В конце мая бронепоезд вместе с аэростатом умчался в Царицын.
* * *
Ликвидировав угрозу на восточном фланге, деникинцы в конце мая нанесли главный удар в центре. Конный отряд генерала Секретова численностью всего 3000 сабель вонзился в стык 8-й и 9-й армий. Прорвав оборону, казаки устремились на соединение с вешенскими повстанцами. Одновременно добровольцы начали генеральное наступление через Донбасс в направлении Харькова. Здесь белогвардейцы впервые применили дивизион английских танков «Рикардо» и «Уиппет». Эффект превзошел все ожидания. Большевики в панике бежали, бросая орудия и пулеметы.
В начале июня красный фронт, почти три месяца нависавший над белым югом России, рассыпался как карточный домик. В это невозможно было поверить. Однажды, возвращаясь из разведки, начальник авиации 9-й армии Богдановский обнаружил в глубоком тылу советских войск крупные силы белогвардейцев. В штабе армии его подняли на смех, обвинив в паникерстве и лжи. Оскорбленный Богдановский, взяв нескольких бойцов, пешком отправился в указанный район, чтобы воочию доказать свою правоту. Доказательство получилось весомым: вся группа погибла, нарвавшись на авангард деникинских дивизий.
Разрозненные части 8-й, 9-й и 13-й армий беспорядочно откатывались к северу и северо-востоку, теряя дисциплину и даже не пытаясь закрепиться на промежуточных рубежах. Командарм 9-й армии Всеволодов, опасаясь, что из него сделают «козла отпущения», переметнулся к белым. 10 июня кавалеристы Секретова вышли к Дону и соединились с восставшими казаками. Элитные полки Белой гвардии – Дроздовский, Корниловский, Марковский и Алексеевский стремительно двигались к Харькову.
Добровольческая и Донская армии, выйдя на оперативный простор, развили такой темп, что авиачасти с их громоздким аэродромным хозяйством не успевали подтягиваться к фронту вслед за наступающей пехотой. Переброску авиаотрядов также затрудняло повсеместное разрушение отступавшей Красной Армией мостов и железных дорог. Войска сопровождали только отдельные самолеты, используемые для разведки. Соответственно, и потери случались нечасто. В июне погиб прапорщик Демор, его истребитель был сбит огнем с земли. А через несколько дней получил винтовочную пулю в мотор один из «Вуазенов» Донской авиации. Экипаж сумел дотянуть до линии фронта и сесть на нейтральной территории. Белогвардейцы, видя это, бросились к самолету и на руках вытащили его из-под обстрела.
24 июля 1919-го капитан Веселовский на своем «Бранденбурге», оборудованном дополнительным бензобаком в задней кабине, совершил беспрецедентный по тем временам перелет. Взлетев с недавно захваченного аэродрома Бекетовка, Веселовский взял курс на восток. Пролетев за восемь часов более 900 километров, отважный пилот приземлился в Лбищенске, на территории Уральского казачьего войска. Большая часть пути проходила над вражеской территорией. Отдохнув и заправив машину, он 28-го июля продолжил маршрут. Следующая промежуточная посадка состоялась в Илеке, а последней точкой пути стал Гурьев. Уникальный перелет протяженностью почти 3000 километров успешно завершился. Белогвардейцы объявили, что воздушная связь между армиями Колчака и Деникина установлена.
Впрочем, героический «марафон» Веселовского на деле имел лишь чисто пропагандистское значение, так как технические и погодные условия не позволяли сделать подобные рейсы регулярными. Тем более что на колчаковском фронте инициативой прочно завладела Красная Армия, а белые отходили все дальше к востоку.
