ШиронинВ. С. КГБ — ЦРУ. Секретные пружины перестройки. С. 233
Свидетельства Л. В. Шебаршина и В. С. Широнина подтверждает бывший руководитель разведки ГДР М. Вольф. Касаясь событий августа 1991 года, он пишет:
«Мои давние коллеги в КГБ горько сетовали на то, что даже они не были проинформированы о том, что происходит. Так как они прекрасно понимали полную дезорганизованность и непродуманность происходящего, не удивительно, что они отказались поддержать путчистов открыто»
Вольф М. Игра на чужом поле. Тридцать лет во главе разведки. С. 374.
Итак, становится ясно, что КГБ 19–21 августа был скорее пассивен, чем активен. В. А. Крючков, как явствует из сообщений Шебаршина, Широнина и Вольфа, держал свой Комитет (за исключением группы «Альфа»), так сказать, на расстоянии от событий этих дней, полагая, очевидно, что обойдется без гэбистов и в конце концов сумеет уладиться с российским руководством
(Такую надежду, вероятно, подавали достаточно спокойные и отчасти конструктивные переговоры ГКЧП с руководителями союзных республик, а также краев и областей:
«19, а затем 20 августа члены ГКЧП переговорили по телефону с руководителями всех союзных республик, многих краев и областей. Кравчук (Украина), Назарбаев (Казахстан), Акаев (Киргизия), Дементей (Белоруссия) и другие отмечали сложность ситуации, осуждения по поводу введения чрезвычайного положения не высказывали, а Кравчук даже сказал, что не исключает возможности введения чрезвычайного положения в западных областях Украины, где обстановку считал наиболее настораживающей. Спокойный разговор состоялся с Назарбаевым. Положение в стране он также оценивал как критическое, не испытывал никакого восторга от предстоящего подписания нового Союзного договора. Условились поддерживать контакт и обмениваться информацией»
Крючков В. А. Личное дело. Ч. 2. С. 192–193).
Это собственно подтверждает и Ельцин, говоря о
«выжидательной позиции КГБ»
Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 96
Такая выжидательность сбивалась на отстраненность. Но какая в России «свадьба без баяна», а путч — без КГБ?..
Привлекает к себе внимание упоминание Широниным намечавшегося выступления председателя КГБ в Верховном Совете РСФСР. Об этом говорит и сам Крючков:
«В ночь на 21 августа у меня состоялись два или три разговора с Ельциным. Ему я говорил, что никакого штурма «Белого дома» не намечается. Разговоры были вполне спокойными. Я не почувствовал какого — то раздражения, более того, Ельцин сказал, что надо искать выход из создавшегося положения, и хорошо было бы ему, Ельцину, слетать вместе со мной в Форос к Горбачеву для того, чтобы отрегулировать ситуацию. Он предложил мне выступить на открывавшейся 21 августа сессии Верховного Совета РСФСР с объяснением обстановки и ответить на возможные вопросы. Я посоветовался с Янаевым и дал согласие на вылет к Горбачеву в Форос и на выступление на сессии Верховного Совета России. Мы условились утром 21 августа решить технические вопросы и реализовать договоренность»
Крючков В.А. Личное дело. Ч. 2. С. 197—198
Об одном из этих телефонных разговоров вспоминает и Б. Н. Ельцин:
«Разговор наш дословно не помню, но сценарий его был интересный. Крючков оправдывался» (курсив мой. — И. Ф.)
Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 98
Если Крючков на самом деле оправдывался, то он тем самым укреплял Ельцина в мысли о слабости, неуверенности и нерешительности ГКЧП, об эфемерности планов гэкачепистов.
«Тихий старичок со стальным взглядом»,
как Ельцин характеризует Крючкова, должен был понимать, в каком ключе надо вести разговор с Ельциным. Он избрал тон оправдательный. Время покажет, случайность ли это… Показателен и телефонный разговор Ельцина с Янаевым.
— повествует российский президент,—
довольно мрачный эпизод августовского путча. Как я звонил Янаеву. Я сказал ему, что их заявление о здоровье Горбачева — ложь. Потребовал медицинского заключения или заявления президента. «Будет заключение», — ответил он»
Там же. С. 131
Стиль разговора (если он верно передан) совершенно не соответствует тому, когда на одном конце провода находится путчист, а на другом — его политическая жертва. Во всяком случае, с настоящими путчистами, представляющими серьезную опасность, в такой вызывающей манере не говорят.
У Крючкова имели место и другие, вполне мирные, телефонные контакты с представителями российского руководства. Так, глубокой ночью 21 августа, после гибели на Калининском проспекте трех парней, он говорил по телефону с Г. Э. Бурбулисом. Крючков рассказывает:
«По этому поводу примерно в два часа ночи 21 августа у меня состоялся разговор с Бурбулисом. Я обратил его внимание на провокационные действия лиц из числа так называемых защитников «Белого дома». Сказал, что никакого нападения со стороны военнослужащих не было, напротив, в отношении последних была совершена грубая провокация. Бурбулис обещал разобраться и принять меры» (курсив мой. — И. Ф.). По форме перед нами разговор, если не партнеров, то, во всяком случае, не ожесточенных врагов. Быть может, Крючков тут сочиняет? Однако есть возможность проверить правдивость его слов. При разговоре Бурбулиса с Крючковым присутствовал Гайдар. Он свидетельствует: «Постепенно, уже за полночь, обстановка начинает накаляться. Танки, кажется, действительно двинулись. Бурбулис набирает по правительственной связи номер председателя КГБ Крючкова. Что — то очень странное: вроде вот — вот убивать будут, и в то же время созвонились, побеседовали…» (курсив мой. — И. Ф.)
Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С. 78.
(Ещё более спокойно и мирно отнеслись гэкачеписты к аппарату президента Горбачева, который в момент объявления чрезвычайного положения продолжал без помех работать в здании ЦК. (Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой площади. М., 1998. С. 497))
20 августа целая группа российских руководителей (Руцкой, Хасбулатов, Силаев) встречалась в Кремле с А. И. Лукьяновым. В ходе встречи с российской стороны были выдвинуты требования, сводившиеся
«к прекращению деятельности ГКЧП, возвращению в Москву Горбачева, но особых угроз при этом не высказывалось. У Лукьянова создалось впечатление, что эти требования не носили ультимативного характера»
Крючков В. А. Личное дело. Ч. 2. С. 189—190
Отсутствие ультимативности в требованиях посетителей Кремля говорило об их желании не обострять ситуацию и тем самым удержать гэкачепистов от попыток силовых действий, а также не торопить события, т. е. продлить неопределенность ситуации, выгодной Белому дому.
