«Даже вернувшись из Фороса, Горбачев сказал на пресс — конфереции, что во время отдыха писал статью, где затрагивал вопросы попытки переворота. Впрочем, ему это было нетрудно сделать и до отпуска»
(Болдин В.И. Крушение пьедестала… С. 12))
Но если это так, то Горбачев, приступив к написанию книги об августовских событиях заранее, знал, что такие события скоро произойдут. Именно в этом плане ориентируют нас свидетельства А. С. Черняева, помогавшего Горбачеву писать в Форосе упомянутую статью.
― рассказывает Черняев,―
уже был 30–страничный текст. Судя по статье, он (Горбачев.― И. Ф.) предвидел возможные варианты развития событий, в том числе «чрезвычайный»… В статье Горбачев подробно разбирает, к чему оно (чрезвычайное положение.― И. Ф.) может привести. Поскольку общество изменилось, «народ привык к воздуху свободы» (есть у него там такое выражение), он никогда не согласится повернуть вспять, никогда не примирится с режимом диктатуры. Может что — то получиться в тех или иных местах ― народ ведь доведен до предела и есть настроения: мол, черт с ней, с диктатурой, с хунтой, лишь бы немедленное спасение от повседневных бед, улучшение жизни. В традициях русского народа искать спасителя в верховной власти, которая всё рассудит и наладит. В этих построениях ― большая опасность. И тем не менее народ в целом, вся страна не захотела бы и не позволила вернуться, отнять атмосферу свободы, которую создала перестройка. Так рассуждал М. С.»
Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 190–191
Форосская статья, помещенная в книге Горбачева о событиях августа 1991 года, не содержит подробного разбора последствий введения чрезвычайного положения. Этому разбору посвящен, в сущности, один абзац:
«Введение чрезвычайного положения, в котором видят выход из кризиса даже некоторые сторонники перестройки, не говоря уже о тех, кто исповедует идеологию диктатуры, это ― гибельный путь, путь к гражданской войне. И откровенно говоря, за призывами к чрезвычайному положению нетрудно подчас разглядеть поиск средства вернуться к политической системе, существовавшей в доперестроечный период»
Горбачёв М. С. Августовский путч… С. 76
Отсутствие в книжном варианте фаросской статьи подробного разбора последствий введения чрезвычайного положения, который, по свидетельству Черняева, был представлен в первоначальной её редакции, говорит о сокращениях и правке, произведенных при подготовке этого книжного варианта. Зачем понадобилось править и сокращать статью? Не для того ли, чтобы завуалировать осведомленность Горбачева о предстоящих событиях?.
Поспешность издания книги также, по — видимому, имеет какой — то смысл. Предлагая в спешном порядке собственную интерпретацию происходившего в Москве 19―21 августа, Горбачев рассчитывал, наверное, во — первых, отвести от себя подозрения в причастности к затее гэкачепистов и, во — вторых, внедрить в сознание доверчивых людей (таких среди русских «пруд пруди») мысль о том, что он стал жертвой заговора, т. е. страдальцем, и потому заслуживает сочувствия и жалости.
М. С. Горбачев называет действия представителей советского руководства 19―21 августа 1991 года «преступной авантюрой», «переворотом» и «путчем». Он подчеркивает, что
«механизм путча был запущен в Москве. Очевидно, все было подготовлено заранее»
Там же. С. 9
Это заявление производит несколько загадочное впечатление. Где, как не в Москве, мог быть запущен «механизм путча»? Другой город СССР тут просто исключен, и это совершенно очевидно. И все же Горбачев говорит о Москве. Почему? Не потому ли, чтобы намеренно замкнуть все на Москве, оставив за ширмой тех, кто находился далеко от советской столицы и, так сказать, «заказывал музыку». Поразмыслить тут есть над чем.
В книге «Августовский путч», а также в других публикациях Горбачев предлагает незамысловатую и чересчур упрощенную версию августовских событий, связывая их с выступлением представителей консервативных сил в КПСС. Подоплека «заговора» ему кажется очевидной ―
«сохранить и возродить старые порядки, не останавливаясь перед самыми крайними мерами, ликвидировать завоевания перестройки»
Горбачёв М.С. Декабрь–91. Моя позиция. М., 1992. С. 3
По Горбачеву,
«линия поведения консервативного крыла в партийном руководстве давно просматривалась. И все же ― что непосредственно подтолкнуло их на явную авантюру? Раздумывая над этим, я прихожу к выводу, что «последней каплей», переполнившей чашу терпения, стало опасение утраты личной власти… Поэтому заявления гэкачепистов о том, что ими двигало одно лишь патриотическое чувство,― демагогия, рассчитаны на простаков»
Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 2. С. 556, 557
Словно почувствовав, что перестарался, Горбачев добавляет:
«Не хочу сказать, что им вовсе была безразлична судьба государства. Но они отождествляли его с прежней системой, а действовали, исходя в первую очередь из карьерных или даже шкурных интересов, чтобы сохранить за собой должности»
Там же. С. 557
Эти обвинения настолько неубедительны, что вызывают сомнение даже у демократов.
«В ходе критики путчистов,
― пишет Г. X. Попов,―
иные обвинители очень уж напирают на то, что они, путчисты, нарушили некий нормальный процесс в страхе перед его неутешительными лично для них итогами. Все, мол, шло к их устранению, вот они и восстали. Конечно, этот аспект присутствует. И все же я склонен считать, что по преимуществу организаторы путча ― люди идеи, верные слуги поднявшей их к вершинам пирамиды. Они думали об интересах страны ― в своем, коммунистическом понимании. Понимание того, что страна разваливается, что дальше так нельзя, что узел уже затянулся намертво, что его не развязать дебатами, законодательством и другими нормальными методами, усиливалось на обоих полюсах политической жизни — и у консерваторов, и у демократов».
Попов Г. Август девяносто первого//Известия, 1992, 22 августа.
(По мнению Д. Боффа, нет причин оспаривать, что основной целью
было
«сохранение структур государства, потрясенных перестройкой»
(Боффа Д. От СССР к России… С. 237–238).)
Знаменательные слова! В них проглядывает не только неизбежность столкновения демократов с их противниками, осознание всеми, в том числе демократами, что «нормальными методами» из сложившейся ситуации не выйти, но и готовность демократов воспользоваться любым удобным случаем, чтобы пойти на силовое противостояние.
