3 июля Эренбург сообщил в «Известия»:
«Вследствие паспортных затруднений на конгресс не смогли приехать Элленс, Фейхтвангер и другие писатели».
Второй международный конгресс писателей против фашизма открылся в Валенсии 4 июля 1937-го. Советская делегация прибыла из Франции в пограничный город Порт-Бу и, т. к. поезда не ходили, далее добиралась на машинах и автобусах. М. Кольцов (глава делегации) и И. Эренбург присоединились ко всем 3-го июля утром уже в Испании. Конгресс открылся в здании муниципалитета, где заседали кортесы. В президиум конгресса были выбраны А. Мальро, Ж. Бенда, А. Толстой, М. Кольцов, Л. Ренн, М. Андерсен-Нексё, М. Коули, А. Мачадо, X. Бергамин, У. Оден.
Краткую хронику конгресса дадим по «Испанскому дневнику» Михаила Кольцова, по известинским репортажам и мемуарам Ильи Эренбурга.
Михаил Кольцов, 4 июля:
Конгресс открылся сегодня утром, официально и торжественно, в зале муниципалитета, в котором теперь заседает парламент. Глава правительства Хуан Негрин открыл конгресс краткой приветственной речью. Ему отвечал от имени писателей Мартин Андерсен Нексе. Старик немного не учел торжественности обстановки. Всю дорогу, в автомобиле, в пыли, в тропической жаре, он трясся в черном сюртуке, в тугой крахмальной манишке, с черным галстуком. Здесь же на официальной церемонии, он предстал в расстегнутой рубашке без воротника, с седыми космами на широкой дряхлой груди. Негрин пригласил его в президиум и, передав председательствование, удалился <…> Сегодня же правительство чествовало конгресс обедом на пляже, в ресторане Лас Аренас. Здесь все было более непринужденно, впрочем, тоже с речами. Говорил министр просвещения, затем Людвиг Ренн, Толстой, Эренбург. Писатели сидели вперемежку с министрами и военными, знакомились, беседовали и болтали. Анне Зегерс очень понравился плотный, добродушный испанец в очках, остроумный и веселый, к тому же изумительно говорящий по-немецки. Он давал ей справки и быстрые, живые характеристики испанцев, сидевших за столом. «А вы здесь какую должность занимаете?» — ласково спросила Анна, щуря близорукие глаза. «Я здесь председатель совета министров, я у вас выступал сегодня на конгрессе», — ответил Негрин. К концу обеда, под аплодисменты, прибыла прямо из Барселоны запоздавшая часть конгресса. Английским писателям их правительство отказало в паспортах. Мальро взялся переправить эту группу и нескольких немцев эмигрантов без особых формальностей в Испанию. Сейчас он не без эффекта ввел своих клиентов в зал. Под шум и аплодисменты он шепнул, мальчишески мне подмигнув: «Контрабандисты вас приветствуют». <…> Ночью город основательно бомбили <…>
Илья Эренбург, 4 июля:
Большую речь произнес Альварес дель Вайо. Конгресс слушает его с особой любовью. На первом конгрессе в Париже он выступал как эмигрант. Палачи Астурии
[940] лишили его родины. Теперь он говорит как верховный комиссар республиканской армии.
Илья Эренбург, 5 июля:
Испанские писатели предлагают возложить венок на могилу венгерского романиста — героя интернациональной бригады генерала Лукача
[941]. Конгресс посылает приветственную телеграмму Густаву Реглеру, который находится в госпитале.
Михаил Кольцов, 6 июля:
Большим караваном конгресс перебрался сегодня из Валенсии в Мадрид. В пути одна машина, в которой ехали Мальро, Эренбург, Кельин, наскочила на грузовик со снарядами. Чуть не случилась катастрофа…
Михаил Кольцов, 7 июля:
С утра конгресс заседает в зале «Аудиториум». Мадридцы посрамили суматошную Валенсию, они все очень толково и дельно организовали. <…> В середине заседания в зал вошла делегация из окопов с известием о взятии Брунете и со знаменем, только что отнятым у фашистов. Началось неописуемое ликование.
Илья Эренбург вспоминал:
Фашисты по радио издевались над конгрессом. Ночью, однако, они проявили к нему некоторый интерес: начали палить из орудий по центру Мадрида. Почти все делегаты отнеслись к этому спокойно; нашлись и такие, приехавшие из спокойных стран, которые перепугались; о них потом рассказывали смешные истории, но в общем обстрел был сильным, а на войне порой бывает страшно, особенно с непривычки. Грохот был отчаянный, заснуть было невозможно. Я долго беседовал с Жюльеном Бенда
[942].
7 июля Эренбург передавал в «Известия»:
Вчера Людвиг Ренн в своей речи говорил: «Мы не хотели больше писать историю, мы хотели ее делать. Это привело сюда нашего старого друга Лукача, Альберта Мюллера и Ральфа Фокса, которые умерли на поле брани, и других, как Густав Реглер, которые тяжело ранены» <…> Сегодня съезд заседал в помещении кино. Заседание превратилось в большой митинг. С речами выступали Михаил Кольцов, командир бригады Дуран, композитор и один из наиболее доблестных вождей республиканской армии, а также французский писатель Андре Мальро.
Текст своей речи Кольцов включил в «Испанский дневник» (7 июля 1937 г.). Он говорил о том, что ныне мир разделен чертой — по одну сторону от нее «гитлеровская тирания, бездушное властолюбие итальянского диктатора, троцкистский терроризм
[943], неумолимая хищность японских милитаристов, геббельсовская ненависть к науке и культуре, расовое исступление Штрейхера
[944]». По другую сторону Кольцов расположил СССР, вместе с ним были названы «и американский, и французский и даже испанский парламентаризм», которые «для нас достаточно далеки». От этой черты, — продолжал Кольцов, — негде спрятаться. «Нельзя сказать: „Я не хочу ни того, ни другого“. Менее всего это может сказать писатель». Тут пришел черед А. Жида: «Лучше всего эта истина подтвердилась на примере Андре Жида. Выпуская свою книжку, полную грязной клеветы на Советский Союз, этот автор пытался сохранить видимость нейтральности и надеялся остаться в кругу „левых“ читателей. Напрасно! Его книга сразу попала к французским фашистам и стала, вместе с автором, их фашистским знаменем. И что особенно поучительно для Испании, — отдавая себе отчет в симпатиях масс к Испанской Республике, опасаясь навлечь на себя гнев читателей, Андре Жид поместил в глухом уголке своей книги несколько невнятных слов, одобряющих Советский Союз за его отношение к антифашистской Испании. Но эта маскировка не обманула никого. Книга была перепечатана целиком в ряде номеров главного номера Франко „Диарио де Бургос“. Свои узнали своего!»
