Что касается маршрутов Куприна, то они в 1938-м вернули его в родную Гатчину (после Эстонии, Гельсингфорса и длительного Парижа).
3. Возвратите А. В. Ганзен в Петроград
Анна Васильевна Ганзен — сотрудница «Всемирной литературы», переводчица с немецкого, датского, шведского и норвежского языков; в ее переводах, в частности, вышло собрание сочинений Г. Ибсена в издании А. Ф. Маркса.
В знаменитом альманахе К. И. Чуковского «Чукоккала» в 1919 г. появились стихи А. В. Ганзен, которые Корней Иванович предварил такими словами: «Много трудилась во „Всемирной литературе“ Анна Васильевна Ганзен, одна из лучших переводчиц той эпохи. Русские читатели моего поколения знали Андерсена, Ибсена, Гамсуна главным образом по ее переводам. Это была пожилая и добрая, всеми любимая женщина. Вечно хлопотала о каких-нибудь неимущих и страждущих, о голодных писателях, об инвалидах войны. По какому-то недоразумению она была арестована и вместе с дочерью очутилась в тюрьме на Шпалерной улице. Оттуда писала незатейливыми виршами письма своей приятельнице Зинаиде Афанасьевне Венгеровой, тоже работавшей в нашем издательстве. Зинаида Афанасьевна показала эти письма мне, и я попросил ее записать их в „Чукоккаллу“». Вот строки из письма, написанного 17 июня 1919 г.:
Все просьбы ни к чему, увы!
Меня увозят из тюрьмы —
В Москву, одну, сегодня в ночь.
Спокойна я, но плачет дочь
[26].
А через 14 лет К. И. Чуковский описал в дневнике человеческие достоинства А. В. Ганзен: «Анна Васильевна Ганзен, с которой я теперь все ближе знакомлюсь на работе, — выступает предо мною все ярче. Бескорыстный, отрешившийся от всякого самолюбия, благодушный, феноменально работящий, скромный человечек, отдающий каждую минуту своей жизни общественной работе — заботе о других, несет на своих плечах всю Детсекцию; мы в Горкоме писателей хотели ее премировать, но она и слышать не хочет. Между тем — так нуждается…»
[27].
О том, что с А. В. Ганзен произошло в 1919 г., она подробно рассказала в письме:
А. В. Ганзен — Л. Б. Каменеву.
25/IX 19 г.
Не знаю, как и благодарить Вас, глубокоуважаемый Лев Борисович, за мое и дочери освобождение. Огромное душевное Вам спасибо!..
Будь я бардом, я бы поспешила воспеть Вашу отзывчивость и свою радость звучными стихами, но увы!! моя мечта умеет только забавляться моими драматическими переживаниями, реагирует на них юмористически.
Краткое пребывание в Питере прибавило еще листок к трагикомическому альбому, начатому в первый день нашего ареста 14 VI
[28].
Дело в том, что из Питера, — куда я под впечатлением Вашего дружеского напутствия, выехала с таким легким сердцем, — мы вылетели весьма скоропалительно — после «дружественного» предупреждения т. Бакаева
[29], что он меня арестует, если я не уберусь до 20-го. Как же было не убраться?!.
Сидя же на вокзале, я получила по телефону из дому новое приятное известие о полученной уже после нас телеграмме от Отдела принудительных работ с требованием немедленно вернуться из отпуска. -
Теперь «отдел» нам больше не страшен. Благодаря Вам, мы — свободные гражданки… В Москве, а в Питере все-таки не смеем показаться.
Алексей Максимович Горький, пока я была в Питере, подписал 2 ходатайства о моем освобождении: одно по адресу В. Ч. К, другое — П. Ч. К. Первое я прилагаю к этому письму, а второе мои товарищи подали в П. Ч. К. Теперь все дело в том — удастся ли добиться того, чтобы т. Бакаев сменил гнев на милость. Без его индульгенции я возвращаться в Питер побаиваюсь. Как ни нужна я Горькому, он предпочтет, чтобы я гуляла на свободе в Москве, нежели «сидела» в Питере!
Последняя передряга уложила меня на несколько дней в постель, поэтому я лишь сегодня могу передать через т. Крыленко
[30] это мое письмо с выражением моей глубокой благодарности и с …новою, очень робкой просьбой о совете: как быть, как умилостивить П. Ч. К.?!
С искренним большим уважением и с маленькой надеждой на то, что Вы вызволите меня окончательно
По-видимому, возвращение А. В. Ганзен в Петроград наталкивалось на трудно преодолимые препятствия, потому как оно потребовало нового обращения к Каменеву — на сей раз со стороны Горького:
М. Горький — Л. Б. Каменеву.
Уважаемый Лев Борисович!
Очень прошу Вас похлопотать о возвращении Анны Ганзен в Петербург.
Ганзен — известнейшая переводчица Андерсена, Ибсена и др. норвежцев, шведов; она ныне работает во «Всемирной литературе» и крайне необходима здесь.
Очень, очень прошу Вас — возвратите ее сюда!
3 X 19. Приветствую.
М Горький.
Просьба Горького была уважена…
4. Тайная записка Лили Брик
Записка Л. Ю. Брик Л. Б. Каменеву датирована 9 ноября 1924 г.
В этот же день Маяковский, ожидавший в Париже американской визы и в итоге не дождавшийся ее, писал Л. Ю. Брик в Москву: «Как я живу это время я сам не знаю. Основное мое чувство тревога, тревога до слез и полное отсутствие интереса ко всему здешнему (усталость?) Ужасно хочется в Москву, если б не было стыдно перед тобой и перед редакциями сегодня же б выехал <…> Ужасно тревожусь за тебя. И за лирику твою и за обстоятельства…»
[32] Ответ на это письмо сочинен был через 10 дней: «…ужасно обрадовалась твоему письму, а то уж думала, что ты решил разлюбить и забыть меня. Что делать? Не могу бросить А. М. пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно как никогда в жизни. Поставь себя на мое место. Не могу. Умереть — легче…»
[33].
