Нош покормила зарка кусочками пирожка, поскольку в этой обледеневшей пустоши охота заведомо была обречена на неудачу. Тем более ему нельзя было долго оставаться на холоде, иначе зверёк снова впал бы в оцепенение, которое и свалило его во время бури.
Они поднялись и перепаковали мешки. Крин вынул Дарующего Надежду, словно опасался, что в таком холоде меч мог примёрзнуть к ножнам. Затем проверил, насколько надёжно застегнут пояс.
Закончив с подгонкой снаряжения, путники вновь двинулись в путь, огибая рощу. Но не успели они отойти далеко от поражённого молнией дерева, как учуяли запах дыма. Они замедлили шаг, мгновенно вспомнив о прошлых ужасах, связанных с пожаром.
— Что-то горит! — воскликнула Нош, останавливаясь. Но пахло не только горящим деревом, а чем-то ещё… И этот запах усилился.
Крин поднял руку. Этот знак разведчиков призывал к крайней осторожности. Они перебежали поближе к деревьям, хотя голая осенняя роща просматривалась почти насквозь. Затем беглецы замедлили шаг.
Крин что-то заметил под раскидистым кустом и сразу же выхватил меч. Ничего не происходило, и юноша опустил оружие, но возвращать его в ножны не стал. Раздвинув ветки, он увидел неподвижное тело, лежащее ничком. Кольчуга мертвеца была рассечена надвое. Страшный удар почти перерубил беднягу напополам.
Нош зажала ладошкой рот, чтобы не закричать. В нос ударил запах крови. Не выпуская меча из руки, Крин нагнулся и перевернул труп. Лицо убитого было в запёкшейся крови, а пустые глаза бессмысленно уставились в серое небо. Бедняга был очень юным, почти мальчиком. Нош с ужасом заметила, что над трупом успели попировать какие-то хищники.
— Не степняк, — отметил Крин, — лицо не разрисовано. Да и кольчуга не его, слишком велика.
Нош заставила себя опуститься на колени рядом с телом, хотя больше всего ей хотелось бежать отсюда подальше. Она взяла руку бедняги и принялась внимательно разглядывать. Ладонь была покрыта мозолями, а под обломанными ногтями скопилась грязь.
— Он крестьянин и привык работать в поле, — сказала Нош, бережно укладывая безжизненную руку на грудь мертвеца.
Крин выпрямился, все ещё не сводя глаз с тела.
— Земля здесь… мёрзлая. Мечом или ножом копать не получится. И камней нет, чтобы завалить его.
Он вспомнил могилу из камня, которую возвели над телом Эвина, чтобы до него не добрались волчаки.
Нош подняла взгляд на юношу. Она понимала, что он прав. Однако всё её существо восстало против того, чтобы оставить тело несчастного мальчика непогребенным, на растерзание диким зверям.
Но что им оставалось? Они пошли дальше, печальные и мрачные. Приходилось быть вдвойне осторожными, ведь юноша прибежал оттуда, куда они сейчас направлялись. Но сворачивать нельзя, ведь стоит сбиться с пути, как они потеряются на этих бескрайних равнинах и будут бесцельно блуждать, пока не погибнут во время следующей бури.
Ещё несколько раз до путников долетал тревожный запах дыма. Крин крался впереди, Нош шла за ним по пятам. Наконец они вышли к какой-то речушке, настолько мелкой, что её можно было назвать скорее ручьём. Прибрежная грязь была истоптана сапогами и копытами лошадей да так и замёрзла. По ту сторону ручья начиналась хорошо протоптанная тропинка. Без сомнения, дорожка вела к Жиле.
Они не стали переправляться на тот берег, а пошли вдоль ручья, прячась за кустами и не теряя из виду тропинку. Время от времени Крин застывал и прислушивался. Но всё было тихо, только поднимающийся ветер свистел в голых ветвях деревьев.
Затем кусты поредели. Крин шёпотом приказал Нош сидеть на месте, а сам встал на четвереньки и пополз вперёд. Девушка осталась ждать. Её нервы натянулись до предела. Она вздрагивала от малейшего шороха веток. Крин дополз до открытой местности, дальше кусты заканчивались. Его взору предстала страшная картина смерти и разорения.
Впереди начинались поля, на которых успели взойти зелёные стебельки озимых. Но ближнее поле было истоптано копытами и превращено в застывшую грязь. Неподалёку виднелось селение, вернее его руины. Поселяне прежде не бедствовали — дымящиеся и покрытые чёрной копотью стены когда-то были умело сложены из хорошего камня. Вероятно, в этих краях Жила считалась большим и богатым селением.
Но и сюда пришла беда. Какие-то безумцы разорили и подожгли все дома. Из обугленных хлевов тянуло горелым мясом — домашние животные не смогли вырваться на волю и погибли в пламени.
Смерть пришла в деревню сравнительно давно, возможно, пять-десять дней назад. Несколько домов и самый большой хлев до сих пор дымились. Но после пожара явно успела пронестись буря. Видимо, в руинах сохранились горящие угли, которые потом снова раздул ветер.
Никого… Кроме стервятников. Чернокрылые падальщики с криками кружились над вымершим селом, они вдоволь попировали на этом страшном празднике смерти. Держась за кустами, Крин медленно встал. Выйти на открытое пространство — значило стать лёгкой мишенью. Но ведь необходимо проверить, не осталось ли среди развалин уцелевших или раненых жителей.
Даже во время набегов с отрядом лорда Ярта юноша не сталкивался с подобными кошмарами. Врагами мятежников были лишь церковь и Храмовники. И Храм никогда не выжигал селения дотла, он угонял жителей в рабство и грабил поместья.
Что толку медлить… Он либо идёт туда, либо поворачивает обратно! И возможно, оставляет кого-то мучительно и медленно умирать среди руин. Крин наконец решился и бросился вперёд, петляя на бегу — на случай, если по нему примутся стрелять из луков.
У первого дома юноша остановился. Желудок скрутило узлом, и к горлу подкатила тошнота. Полуобгоревшая дверь висела на одной петле. Определённо её вышибли ещё до пожара, но… к ней кто-то прибил длинными гвоздями… Крин повернулся и бросился прочь, не понимая, куда и зачем он бежит. Нет… нет, это не Храмовники… Здесь побывал сам дьявол!
Не оглядываясь на страшную дверь, он побрёл к лужайке, вокруг которой стояло несколько домиков. Но на зелёной траве… Крин резко отвернулся, сложился пополам, и его стошнило. Юношу вырвало несколько раз подряд, пока в желудке ничего не осталось. Эти сволочи развлекались, им нравилось мучить и пытать! Неужели это происходит не в кошмарном сне, а наяву?
Стервятники захлопали крыльями и, крича, опустились на лужайку. Они так увлеклись терзанием добычи, что не замечали стоящего рядом человека.
Здесь были сумасшедшие… люди не могли сотворить такое! Крин едва справился с бунтующим желудком. Он выпрямился и крикнул:
— Эй, кто-нибудь! Есть кто живой?
Парень сам не знал, почему закричал. Возможно, таким образом он пытался отогнать давящий ужас, который витал над разорённым посёлком. Словно он хотел докричаться до мёртвых и сказать, что пришёл с миром.
Ответом были только вопли стервятников да рычание хищного зверя, похожего на волчака, который поспешил спрятаться в одном из сгоревших домов. Крин заставил себя пройти по селу, хотя это было самое тяжёлое испытание в его жизни. Все мертвы — мужчины, женщины, дети… Дети! Крин резко отвернулся, не смея опустить взгляд на маленькие бездыханные тела.
