Часто встречались молодые люди, которые желали продолжить обучение, не бросая при этом своих занятий. Они доставали книги и проводили вечера в своей комнате за чтением и учебой, при дымном свете масляной или керосиновой лампы, и, поскольку китайские и японские иероглифы очень трудно разбирать, многие из них платили за образованность сильной близорукостью. Типичное для Европы начала XX века (и до Второй мировой войны) представление об образованном японце как о человеке в больших круглых очках идет именно отсюда, и вызвано оно тем, что в студенческие годы большинство японцев портили себе зрение, сидя над книгами при плохом освещении. Молодые люди всех слоев общества прекрасно понимали, что хотя бы без минимального образования им ни за что не добиться лучших условий жизни, к чему все они или почти все (а их семьи, возможно, еще более страстно) стремились. Времяпрепровождение у ирори, когда взрослые и дети собирались вокруг очага и слушали древние истории и впитывали старые традиции, осталось в прошлом; отныне каждый член семьи, а молодые особенно, могли уединиться и заниматься своими делами. Только старики остались верны своему месту у ирори, где они спрашивали друг друга, покачивая головой, куда приведут Японию все эти нововведения.
Подросток
В Японии прежних времен каждая деревня обладала определенной административной и финансовой автономией. Обычай требовал, чтобы молодые люди от семнадцати до двадцати пяти лет объединялись в своего рода ассоциации под предводительством самого старшего из них. До сих пор по всей Японии во главе различных обществ стоят самые старшие, пусть и не всегда самые достойные, и это помогает избежать зависти и интриг. Иногда эта традиция доставляет определенные неудобства, поскольку пожилые руководители порой оказываются неспособными к выполнению своих обязательств. Но все решения принимались только после предварительного обсуждения, и это помогало избежать серьезных ошибок. Подобный метод до сих применяется в управлении даже в крупном производстве.
Группы молодежи под надзором взрослых выполняли крайне важные задачи, такие как организация праздников, помощь старым или больным людям, борьба с пожарами и особенно функции полицейских. Таким образом, молодым людям очень рано прививалось чувство коллективной ответственности и уважение к традиционным ценностям. Прием в группу сопровождался ритуалом, немного похожим на обряд приема в скауты в Европе, во время которого кандидаты должны были продемонстрировать свое мужество и решительность. В принципе вся деревенская молодежь подходящего возраста составляла подобные общества, и иногда верхняя планка поднималась до тридцати пяти лет. Внутри групп также существовали свои возрастные категории, и практически всегда власть принадлежала старшим. Функции полиции (но не органов правосудия), которые они выполняли, придавали им большой вес в деревне или в тех городских кварталах, где они жили. Таким образом, вовлеченные традицией в подобные группы (вакасу) молодые люди чувствовали, что они как-то уравновешивают общество взрослых (то есть тех, кто уже имеет собственные семьи), хотя и подчиняются ему. Они очень гордились своей значимостью и выполняемой ролью, ведь благодаря им в общине царил порядок, и официальным властям приходилось крайне редко прибегать к помощи настоящей полиции.
Но наступили иные времена, и положение дел начало меняться. Армия и полиция стали предметом заботы государства, и вскоре в каждой деревне появились полицейские, одетые в униформу и призванные поддерживать порядок, — полицейские, зачастую происходившие родом из далеких чужих провинций. Поэтому редко случалось так, что новые стражи порядка знали обычаи той местности, где несли службу, и в деревнях, представлявших собой закрытые системы, их считали пришлыми. Из-за этого официальные полицейские стали не слишком удачной заменой молодежи, чьей основной задачей было следить за порядком. Но вакасу исчезли не сразу. Поскольку они не имели ничего общего с официальными властями и их существование было узаконено лишь обычаем, насильно лишенные своей функции, они восстали против общества. Группы молодежи, прежде поддерживавшие порядок, выродились в банды, которые кичились тем, что нарушают закон и сеют хаос. Кроме того, в некоторых случаях новые административные единицы возникали из-за слияния нескольких деревень под единым административным надзором, и вакасу возбуждались примитивным чувством соперничества. Домики для чайной церемонии превратились в штаб-квартиры этих «никчемных типов», как назвал их Нисимура Сигэки в своей книге «Нихон Дотоку-рон» (О японской этике), опубликованной в 1886 году. Но вскоре волнения прекратились, стали создаваться новые молодежные организации, которые преследовали разные цели (изучение новых веяний, идей, наук и сфер их применения) и состояли, как правило, из студентов. Увеличение числа школ и колледжей способствовало исчезновению бывших вакасу. Молодой двадцативосьмилетний учитель Ямамото Такиносукэ из Хиросимы попытался реорганизовать старые молодежные объединения, установив для них новую мораль и поощряя обмен мнениями между группами по примеру АХМ (Ассоциации христианской молодежи), созданной в Токио по инициативе американских пасторов. Филиалы АХМ появились во всех крупных городах начиная с 1880 года. Власти признали эти ассоциации и даже поощряли их создание, видя в них превосходное средство для распространения новых идей в народе. К 1910 году насчитывалось более восьмидесяти двух официально признанных организаций.
Но в большинстве деревень все еще существовали молодежные объединения старого типа, и между ними и властями (если не сказать полицией) возникали конфликты. Всеобщая воинская повинность развалила наиболее активные ассоциации, и вскоре они полностью исчезли.
Но дух принадлежности к группе слишком глубоко засел в сознании молодых людей и требовал сплочения и организованности. Поэтому почти повсеместно с одобрения правительства создавались «ассоциации по продвижению культуры», вступая в которые молодые люди не играли какой-либо активной социальной роли, но посвящали себя культурной деятельности. Благодаря этим новым объединениям многие обычаи и праздники избежали забвения.
Но и здесь сохранялся былой дух вакасу. чтобы вступить в организацию, претендент должен был с честью выдержать разнообразные физические испытания, варьировавшиеся в зависимости от региона, и дать торжественную клятву соблюдать устав. Принятый в ассоциацию молодой человек надевал символическую набедренную повязку — фундоси, носил с собой набор для курения табака и мог с полным правом участвовать вместе с остальными членами в деятельности группы. Вопрос о работе на благо деревни или о выполнении функции полиции уже не поднимался, молодые люди занимались только разнообразными науками и организацией традиционных праздников и мацури. Даже в наши дни можно видеть, как члены этих молодежных объединений, одетые только в фундоси и с головами, обернутыми кусками белой ткани (хатимаки), несут на плечах огромные паланкины во время проведения ритуальных процессий мацури.
Эти изменения в деятельности и в целях молодежных организаций привели к тому, что внутри них стали вестись философские беседы и диспуты. Школьники и учащиеся колледжей считали, о чем уже было упомянуто, старые обычаи Японии недостойными внимания и даже с некоторым презрением относились к историческому прошлому страны, предпочитая проводить время за изучением западных цивилизаций, материального прогресса и технических новинок. Задачей новых молодежных объединений стало сгладить эту тенденцию к пренебрежению национальными ценностями. Юноши должны были соблюдать старые ритуалы, что усиливало сплоченность их коллектива и решимость сохранить обычаи любой ценой. Таким образом, несмотря на то, что, казалось, молодежь в эпоху Мэйдзи отошла от традиционных представлений, она все же продолжала следовать наиболее ценным обычаям Японии. Нам это кажется несовместимым и противоречивым, но для Японии это в порядке вещей. И мы должны сказать спасибо этим организациям за то, что в период духовного беспорядка, царившего тогда в стране, они сумели сохранить крупные религиозные праздники, или мацури, которыми мы можем наслаждаться сегодня.
