Что до рабочих, происходящих из самых бедных слоев населения, то у них также не было привычки к зарплате. Те, кто работал на хозяина-ремесленника, получали угол, еду и немного денег по случаю праздника. Предприниматели, нанимавшие сразу большое количество рабочих, заботились о их жилье. Сами же рабочие делились на две категории: подмастерья, ютившиеся в бараках и время от времени получавшие деньги на карманные расходы, и опытные мастера, часто уже имевшие семьи и жившие на зарплату. Благодаря тому, что главы предприятий принимали очень много детей в ученики, они были уверены в том, что легко смогут заменить рабочих, которые часто возвращались к себе в деревню, утомленные вечными претензиями и недовольством хозяина. В этом случае подмастерья и рабочие жили полностью за счет хозяина, и у них не было строго определенных часов работы. Хозяин мог потребовать, чтобы они работали вечером или даже ночью, если считал это необходимым. Но на крупных заводах, где все рабочие трудились в одном ритме и получали зарплату, дело обстояло иначе. В то же время обычай брать на выучку подмастерьев оставался в силе даже в отраслях промышленности, принадлежащих государству. Первыми рабочими, получающими настоящую зарплату, стали те, кто работал в крупных торговых компаниях и в банках. С 1868 года государство стало нанимать рабочих на заводы по выпуску вооружения, денег, в адмиралтейства и шахты. Постепенно количество государственных заводов увеличивалось во всех отраслях промышленности: цементной, типографской. Стало больше прядильных фабрик, развивалось производство огнеупорных кирпичей и т. д. Все это требовало новых рабочих рук. С 1881 года государство перепродало большую часть заводов и компаний, предложение рабочей силы превысило спрос, и главы предприятий воспользовались этим, чтобы снизить зарплату. Промышленный упадок в деревне привел к тому, что молодые крестьяне и крестьянки устремились в города в поисках работы.
К 1900 году насчитывалось более трехсот сорока тысяч наемных рабочих, как мужчин, так и женщин, из которых более 60 процентов работали на текстильных фабриках, переживавших стремительное развитие в период между 1885 и 1900 годами благодаря механизации производства. Но 46 процентов работников хлопчатобумажной промышленности не достигали девятнадцати лет, а 10 процентов из них было меньше тринадцати. В других отраслях, например при производстве спичек, также использовался труд детей; некоторым из них не исполнилось и десяти лет.
Помимо крупных заводов, таких как Канэгафути в Токио, на котором в 1905 году работало более трех тысяч человек, из них две тысячи семьсот — женщины, по всей стране были рассеяны крошечные прядильные фабрики. От Уэлерси мы узнаем, что в Киото, в квартале Нисидзин, где работали ткачи, создававшие великолепные шелковые ткани, насчитывалось по меньшей мере четыре тысячи мастерских, большая часть которых работала на концерн Мицуи, нанимавший около трех тысяч работников: «Внешний облик этих мастерских непримечателен; дверь такая узкая и маленькая, что, входя внутрь, непременно стукнешься головой о притолоку. Стены прихожей украшены стихотворениями, написанными на золотистой бумаге, а на полу лежат татами, на которые посетителю предлагают присесть и выпить чаю. В единственном помещении для работников находятся человек двадцать… Профессия не изменилась с XVI века — века, когда в Нисидзине расцвело производство шелка. Только в производстве используется теперь иная движущая сила, человек больше не поднимает на лебедке груз, приводящий в движение груз в корзине, медленно, как гирька часов, спускающейся из-под потолка на веревке, переброшенной через балку… Мастерские растянулись цепочкой вплоть до деревни…» На больших заводах условия работы людей, будь то мужчины, женщины или дети, были ужасающими. Игнорируя установленные правительством нормы, работников вынуждали в буквальном смысле слова вкалывать с рассвета до 11 вечера. Людей делили на две группы, работавшие по двенадцать часов, и давали только тридцать минут на обед или ужин. Предписанные по закону регулярные пятнадцатиминутные перерывы практически никогда не соблюдались, потому что машины на заводе не останавливали…
Вводившие такое изнуряющее расписание заводы превращались в настоящий ад. Государство, прекрасно сознавая, что в них творится, не могло (или не хотело) принять действенные меры. В 1897 году Министерство сельского хозяйства и торговли выпустило следующий список нарушений, касающийся большинства заводов: отсутствие вентиляции в помещении; недостаток места, необходимого для работы; вход и выход слишком маленькие; коридоры слишком узкие;
столовая, гардероб, душевые и туалеты непригодны к употреблению;
использование вредных материалов и несоблюдение правил предосторожности при их использовании;
отсутствие специальных помещений для мусора и отходов;
ненадежное строительство мастерских и использование паровых котлов, несоответствующее их предназначению;
несоблюдение правил безопасности при работе с машинами, кранами, грузовыми лифтами и т. д.;
недостаточные меры предосторожности на случай возникновения пожара;
плохое освещение во время ночной работы.
Что и говорить о заводах по выпуску вооружения, литейных цехах, шахтах? Неудивительно, что количество происшествий, повлекших за собой телесные увечья, было таким высоким; рабочие, получившие травму на работе, не могли даже рассчитывать на возмещение убытков… Мало кто из рабочих, пробыв несколько лет на заводе, не получал тяжелое заболевание. Самым частым из них был туберкулез. Почти так же часто встречались различные болезни легочной системы, кожные заболевания.
Атташе министра сельского хозяйства и торговли, Сайто Касиро, в одном из своих произведений описывал нечеловеческие условия работы на одном из заводов: «Была середина лета, когда я посетил прядильную фабрику. Женщин, работающих на ней, с ног до головы покрывала сыпь, а девочки, которым не исполнилось и двенадцати, просто истекали потом и были изнурены 44-градусной жарой. С нас также пот лил рекой, и нам ничего не оставалось сделать, как пройти в мастерские… Женщины работали там, раздевшись по пояс…» К этим свидетельствам присоединяется возмущение западных путешественников, приведенных в ужас условиями, в которых работали японцы на заводах. «Гнусный феодализм, — писал Виктор Берар, — создает из мастерских, где работают шестилетние дети, молоденькие девушки и женщины, настоящую каторгу, камеру пыток, единственная цель которой — обогащение нескольких «новых даймё», банкиров и капиталистов и противостояние европейской экономике. В этой азиатской стране железный закон отрастил когти и зубы; нигде больше хрупкие тела детей и женщин не терзают, не четвертуют и не рвут с подобной жестокостью и спокойствием под молотом и наковальней механизации и при согласии властей, как это делается в Японии».
Условия работы были еще более тяжелыми на севере страны, где процветали рыбный промысел и другие некоторые отрасли промышленности. В японском фильме «Адские корабли», поставленном по роману «Кани Кёсэн» Кобаяси Такидзи, точно воссоздаются ужасные условия, в которых жили и работали рыбаки и те, кто трудился на рыбных заводах в конце этой «эпохи просвещения». Те, кто работал там, обычно называли свои мастерские «адскими комнатами» или «камерами заключения».
