Первым отреагировал старший сын Генриха: когда его отец, взяв под опеку наследницу Морьена, огласил свое решение относительно условий женитьбы Иоанна, молодой король понял, что сбываются все его опасения. Генрих Младший категорически отказался уступать младшему брату часть обещанного ему наследства, которым — несмотря на восемнадцатилетний возраст и женитьбу — он так и не мог воспользоваться. Видя, что отец не собирается уступать ему ни Англию, на чей престол его не раз короновали, ни Нормандию, герцогом которой он является, ни даже Анжу, Генрих Младший не скрывал досады. Но «старому королю» не было дела до чувств сына: он привык усмирять своих сыновей и приучать их повиноваться его воле. Вильгельм Ньюбургский прекрасно описывает то чувство горечи, что овладело молодым королем и побудило его поднять мятеж, к которому его подталкивали и некие «советники», указывавшие на унизительное положение фиктивного короля, лишенного всяческой власти:
«В году 1173 <…> вспыхнул большой омерзительный раздор меж ним <Генрихом II> и его сыном Генрихом III, которого двумя годами ранее, как уже говорилось выше, он повелел торжественно короновать. Когда сын вырос и достиг совершеннолетия, он вскоре стал нетерпеливо добиваться того, чтобы его коронация и <королевское> имя обрели настоящее наполнение, кое присуще этим словам. Его желанием было, по меньшей мере, править вместе со своим отцом. Он даже имел право управлять королевством единовластно, ибо его коронация, можно сказать, должна была бы положить конец царствованию его отца. Вот, очевидно, что нашептывали ему некоторые люди»
[221].
Кто же «нашептывал» молодому королю столь соблазнительные предложения? Алиенора, как мы увидим далее, была причастна к этому заговору, о котором некоторые догадались гораздо раньше, нежели Генрих II. Последний, судя по всему, недооценивал недовольство своих родных. Кажется, что его новый вассал Раймунд Тулузский был лучше, чем сам король, осведомлен о том, что затевается в семействе Плантагенетов. Согласно рассказу Жоффруа де Вижуа — который был прекрасно информирован о событиях, происходивших в его регионе — именно Раймунд втайне сообщил Генриху II о назревающем бунте во время на ассамблее в Лиможе:
«Там Раймунд открыл королю, что его сыновья и супруга злоумышляют против него. Вняв его совету, король с небольшой свитой, словно отправившись на охоту, покинул город и поспешил укрепить города и замки»
[222].
Каким образом Раймунд прознал о заговоре? Стал ли случайным свидетелем разговора Алиеноры и ее сыновей в Лиможе? Услышал ли слухи о том, какую досаду испытывают Ричард и Алиенора, узнав о намерениях короля? Возможно. Ведь Жоффруа, заметим, говорит об организованном мятеже, о заговоре сыновей, душой которого была Алиенора. Генрих, вероятно, не знал масштабов этого заговора — ведь он ограничился лишь тем, что проверил верность гарнизонов в своих окрестных замках, которые он укрепил. Напротив, он сосредоточил свое внимание исключительно на старшем сыне, с которым отправился в Нормандию; Алиенору и Ричарда король оставил в Аквитании, очевидно, не опасаясь их. То, насколько серьезно восстание Генриха Младшего, «старый король» осознал лишь тогда, когда 8 марта 1173 г. его сын при туманных обстоятельствах (источники излагают их по-разному) бежал к королю Франции, вняв его совету, данному несколькими месяцами ранее, о чем уже было сказано выше
[223].
Итак, речь шла о спланированном заговоре, в котором был замешан и французский король. Чуть погодя Людовик VII собрал при своем дворе некоторых из своих вассалов, которые поклялись поддержать Генриха Младшего в его борьбе против отца и изгнать последнего из королевства, если он не выполнит требований своего сына. Согласно Вильгельму Ньюбургскому, Людовик VII занял вполне недвусмысленную позицию: в его глазах королем Англии больше не был Генрих II — им был Генрих III, его сын. Это прекрасно видно из нарочито наивного ответа, данного послам «старого короля», который, узнав, что его сын укрылся при дворе французского государя, поручил им дипломатично попросить выпроводить юношу:
«Кто прислал мне это послание? — Король Англии, — сказали они. И Людовик ответил им: «Это ложь! Король Англии здесь, и он не передавал мне никакой просьбы через ваше посредничество. Но ежели вы говорите о его отце, который прежде был королем Англии, то знайте же, что сей король мертв. Неужели он намерен вести себя как король, когда он пред всеми уступил свое королевство собственному сыну? Настало время это исправить»
[224].
Со своей стороны Генрих Младший поклялся не заключать мира со своим отцом без согласия своих союзников
[225]. Генрих II, поняв, наконец, что ему объявлена война, начал действовать без промедления, повелев укрепить замки во всех своих континентальных владениях. Однако он не предусмотрел, что Алиенора подтолкнет и других своих сыновей совместно выступить против отца, заручившись поддержкой ее первого супруга. Тем не менее все произошло именно так, судя по утверждениям многих хронистов, свидетельства которых следует изучить досконально, обращая пристальное внимание даже на их слова и выражения, поскольку они обладают особой значимостью.
Роберт де Ториньи, ушедший из жизни в 1186 г., как всегда сдержан и лаконичен; будучи в дружественных отношениях со всеми участниками драмы, он явно не хотел прогневать их и лишь бесстрастно изложил факты:
«К тому же королева Алиенора и ее сыновья, Ричард, граф Пуатевинский, и Жоффруа, граф Бретонский, отдалились от него <короля Генриха II>»
[226].
Алиенора, однако, не довольствовалась тем, что «отдаляется» вместе с сыновьями от мужа: она подталкивала их к мятежу. Хронист из Тура говорит (ошибочно относя событие к 1172 г.) о канонизации Фомы Бекета и о войне, начавшейся в марте, между королем Генрихом с одной стороны и его женой и тремя старшими детьми, Генрихом, Ричардом и Жоффруа, с другой; он считает, что война эта была развязана по наущению Рауля де Фе и Гуго де Сент-Мора
[227]. Матвей Парижский более четок в своих обвинениях. После записи о смерти Фомы Бекета, за которой последовала буря, гром и другие небесные знаки во время рождественской ночи 1172 г., он рассказывает об истоках войны, в течение многих лет терзавшей край:
«Когда король Англии находился в Ирландии, примерно в то же время Гуго де Сент-Мор и Рауль де Фе, дядя королевы Алиеноры, следуя, как говорят (utdicitur), совету указанной королевы, начали отвращать короля Генриха Младшего от его отца, говоря ему: «Не подобает королю, каким бы он ни был, не иметь надлежащей ему власти в своем королевстве»
[228].
