– Макс, они так прикольно рассказывают про Великую Библиотеку! Ты тоже должен послушать, – Сима среди этого серого братства явно не скучала.
– А то я про библиотеки не слышал…
Слова Липенко про «чистый разум» не пролетели мимо ушей, а запомнились. Божественным откровением здесь не пахло, зато отчетливо воняло вербовкой и расширением рядов этой секты за счет наивных и неиспорченных девушек. Максим привык выступать в роли защитника Серафимы, но еще ни разу не приходилось делать этого на поле научной дискуссии. Чаще кулак в ход пускал, действовало безотказно. Парни не поверили, что ему приходилось когда-либо слышать про библиотеку, на их лицах было написано сомнение: а умеет ли вообще читать этот пацан с бандитского Китай-города? Назревал конфликт, в котором Максим неизбежно проиграл бы, тем более, на помощь к молодым адептам спешил их учитель. Вполне благообразный дед, именно такими и представляют себе браминов те, кто их никогда не видел. Это хорошо, что еще существуют такие старички, похожие на добрых волшебников, думал Максим, Симке он понравится. Злость поутихла, к тому же, и сам неожиданно получил «боевое подкрепление»:
– Белявский! – Максим уже узнавал голос майора. – Держи паспорт. Здравия желаю, Семен Михайлович, как ваша молодежь?
Ну, если даже сталкер так уважительно разговаривает с брамином, значит, можно оставлять Серафиму под его присмотром. Майор Ильин местный житель, ему лучше знать, с кем вежливо поздороваться, а кому в ухо гаркнуть…
– Молодежи, как видите, прибавляется… – Семен Михайлович на всякий случай занял место между Максимом и своими учениками, – люди хотят получать знания.
– Ты только девчонку совсем не заучи, будет шибко умной – замуж не выйдет! – майор хлопнул по плечу Максима. – Пойдем, дело есть…
Он все еще смотрел на сестру, такую же ершистую, не похожую на окруживших ее послушных учеников. Брамин что-то сказал девочке, и она пошла за ним, не сбрасывая по-дикарски руку с плеча, будто уже зачарованная волшебными словами старика.
Проследив озабоченный взгляд парня, майор посоветовал:
– Да не оглядывайся, Макс, Семен Михайлович-то хороший мужик. Вот если бы все они были такие, пользы было б больше.
– А чем он лучше остальных? – не оглядываться Максим не мог, как там Серафима?
– Не смотрит на людей, как на слабоумных. Мол, я один тут просвещенный, а вы все – быдло серое, – майор остановился в арке, отдал Максиму паспорт и пистолет. – Патроны не проверяй, сколько было, столько и осталось. Возвращаю оружие, но… Чтоб я его больше не видел и о нем не слышал! – в голосе майора послышались металлические, командирские нотки. – Ты, кажется, не дурак, хоть и с Китай-города.
– Почему вы так думаете?
– Был бы дураком – устроил бы стрельбу еще там, на поверхности. И не по шилоклюву уже. Сопротивлением наших сталкеров не удивить, скорее, его отсутствием. Ты сюда не убивать шел, ясное дело…
Максим все еще недоверчиво смотрел на пистолет, посреди мирного Полиса вдруг отданный кшатрием. Тот улыбнулся, как недавно Симке, думая о своей племяннице:
– Оружие-то отцовское? Да ладно, ты на меня глаза не пучь, у нас же номера переписаны. А информации поболе, чем у Липенко. Особенно у людей в памяти, ты когда фамилию отца назвал, нашлись те, кто про него слышал, и работал с ним вместе. Только в нашей караулке их не встретишь – к этим уже на прием за неделю записываться надо! Не стоило отцу твоему уходить. Ну да что теперь… И кстати, с этим архивариусом своим будь поосторожней. Скользкий он какой-то.
Максим кивнул, не найдя слов. Кшатрий просто выполнял свою работу, проверяя новоприбывшего, но вот возвращал оружие наверняка не всякому! И оставалась еще одна просьба.
– Товарищ майор, помогите мне отправить Серафиму до дома. Она случайно попала сюда.
– Совсем случайно? – майор усмехнулся. – Ладно, сам молодым был когда-то, понимаю и про шило в жопе. Придумаю что-нибудь.
Ильин коснулся пальцами татуированного орла, отдавая честь попрощавшись. Максим остался стоять посреди платформы. Станция вокруг оживала воспоминаниями, но разве она всегда была такой маленькой? Нет, меньше был он сам.
Липенко к его возвращению выглядел уже почти нормальным и вменяемым, и был готов рассказать, что нового он обнаружил на клочке бумаги. Но Максима интересовал ответ на вопрос: как так вышло, что он познакомился с отцом и даже вместе с ним работал? Бумага полежит… Про отца было интереснее. Словно выцветший от времени портрет понемногу ретушировали, лицо обретало четкость линий и краски, поблекнувшие, но не исчезнувшие окончательно. Внутри потеплело, пусть хоть в чужих рассказах, но отец еще мог ненадолго вернуться к сыну после стольких лет, его невидимая тень уже помогла завоевать доверие майора. И еще Максим смутно ощущал ответственность перед этими людьми, забытое и почти исчезнувшее чувство: от него ждали поступков, достойных семьи, захотелось оправдать эти ожидания. Мальчик, мечтавший стать офицером, еще продолжал жить где-то внутри, долго и крепко спал. И даже пахан Китай-города понимал это, уверенный, что Адвокат не станет мухлевать с общаком, исполнит указания в точности и аккуратно. Не понимал только сам Максим… Может, тот брамин был послан судьбой, чтобы понять настоящее свое предназначение? Вдруг Полис примет их с сестрой обратно? Но, вспомнив о Короле, Максим встряхнулся и сосредоточился, нужно выяснить наверняка, что станции не светят реальные разборки. Офицеры ведь должны быть до конца верны своему долгу?
– Вы не рассказали про брамина… Который у нас… это самое. Помер.
– А нечего рассказывать, – Липенко отчего-то прятал взгляд, но следующие его слова развеяли опасения. – Никто не пропадал за последнее время. А если и пропадал, то причины тому известны. Так что имени я не назову, слишком глубоко придется копать. Я, конечно, архивариус, но займусь этим только по распоряжению наших Старейшин, а не по просьбе китайгородского парня.
– По просьбе смотрящего, – уточнил Максим.
– Тем более! Да и не интересно мне это все. Вот документ…
Липенко врал. Врал еще более неумело, чем Мойша, когда утверждал, что бар выручки не приносит! Но Максим решил, что это не тот случай, чтобы применить подобные методы. Раз уж сам клан серых балахонов не ищет своего, то и ему подавно не надо.
– А что – документ?
– Он интереснее, чем ты даже можешь представить…
По поводу собственного воображения Максим тоже мог бы поспорить. Но из этой цифробуквенной чуши никак не извлекалась нужная информация. Брамин там что-то углядел и, кажется, решил этим поделиться.
– Это нижняя часть письма. Основной текст уцелел, и мы даже можем увидеть определенную дату. Третье июля. Тебе ни о чем не говорит, Максим?
– В упор под самую войну, вроде, – точное число Максим не назвал бы, не следил за календарем. Только вот лето, долгожданное и теплое, вдруг обернулось безвылазным сидением под землей, он и позабыл, что бывает по-другому, и безотчетно думал о поверхности, словно город и не менялся с тех пор. В его голове не менялся… А там на самом деле снег и полузатопленные темные этажи, да еще и звезды Кремля странным образом продолжают светиться.
