– Живой!.. – ахнул Белявский, отшвырнул бумажку в пламя, подхватил майора за лямку бронежилета и быстро потянул волоком прочь, подальше от пожара и взрывчатого баллона. Добравшись до вестибюля, Максим обыскал уже успевшего закоченеть сталкера, все также сидящего внутри запертого подъезда, оторвал доску от стены чтобы соорудить волокушу, привязал к ней майора. Подхватил автомат и выглянул сквозь разбитое окно: рычание и крики еще доносились, но их источник находился явно далеко. Он сдвинул засов и вышел наружу. В отсветах разгоравшегося пожара улица до самого нового здания Генерального штаба над сводами Арбатской была усеяна трупами и кусками разорванных мутантов. Вдалеке у сгоревшего автобуса виднелось движение, вернуться прежним путем не удастся.
«Лучше дворами», – решил Максим, почесав в затылке, и пошел за Ильиным. А в старом особняке прогремел взрыв, полыхнув огнем из окон в сторону бульвара.
Макс осторожно выглянул за угол: запруженный истлевшими машинами двор, детская площадка, обнесенная заборчиком. Обычный, в общем, тихий-мирный дворик. Внимание привлекало упавшее в полтора обхвата дерево лежащее у ржавых качелей, вернее, то, что, упав, оно развалило кирпичное нечто вроде ларька. Голова работала с бешеной скоростью: кирпичные развалины что-то напоминали; надо уйти подальше от опасного соседства, надо найти вход в метро. Груз из полумертвого майора сильно ограничивал в скорости передвижения, шибко не побегаешь. Но сначала требовалось немного пересидеть, подумать как поступить дальше, однако приземистые строения, плотно обступавшие дворик, пугали своей мертвой тишиной, лезть в темный подъезд совсем не хотелось.
Он еще раз оглядел двор, насколько это было возможно с его места. Опасности вроде бы не заметно, хотя вопли мартышек все еще глухо доносились из-за дома со Знаменки. Хищник добил не всех, видно, устав гоняться за мышками-мартышками или наигравшись вдоволь.
«Идти больше некуда», – решил Адвокат. Перевесил «калаш» на грудь, неудобно, конечно, ремень на шею давит, но зато времени на выхватывание оружия уйдет меньше. Да, «ксюха», что ни говори, была куда легче и ухватистей Ильинского «весла». Вздохнув, Макс ухватился за рукояти волокуши и потащил майора по месиву из земли и снега прямиком к развалинам, оглядываясь по сторонам, не мелькнет ли где мохнатая морда.
Протащив до середины двора, оставил Ильина под боком сгоревшей когда-то легковушки и под прикрытием вереницы осевших по самое днище авто подобрался ближе к дереву: толстые ветки под весом гиганта воткнулись в землю, образовав подобие каркаса палатки, ну или прутьев клетки. Максим скинул с рюкзака свернутый рулоном плащ ОЗК, накинул поверх веток, получилось нечто вроде шалаша. Осмотрел со стороны: грязно-серый материал накидки сливался с окружающей местностью – грязь вперемешку со снегом. Истошный предсмертный визг зазвенел в стеклах домов и оборвался на высокой ноте, кого-то с аппетитом ели, причем совсем недалеко: нет, полосатый зверь еще свирепствовал вовсю. Следовало поторопиться.
Максим затянул тяжеленного Ильина под брезент, вгляделся в потрескавшееся стекло маски противогаза: затуманивается, значит, дышит. Стянул перчатку, пощупал пальцами пульс на шее – видел, так делал лепила на Китай-городе, – толком ничего не понял. Но майор был однозначно жив. Пока жив, с пулей в спине долго не протянешь.
Он отщелкнул магазин, пересчитал патроны, оттянул затвор – шестнадцать вместе с тем, что в стволе. Вернул магазин на место. Еще оставалось пятнадцать патронов в пистолете. И штык-нож на поясе. Не густо. Хватит на слегка пошуметь и застрелиться. Добраться до станции с такими запасами, даже припрятав сталкера, не стоило и мечтать. Накрыв майора его же плащом и прихватив автомат, Макс вышел из шалаша, тщательно притоптал края брезента грязью – если не знать что там вполне можно не заметить и пройти мимо.
Развалившийся «ларек», на котором лежало дерево, не зря что-то напоминал, еле видневшаяся полустертая трафаретная метка «ВШ34…» на стальной дверце явно указывала на вентиляционную шахту метро! Именно через такие короба из кирпичей и стальных решеток метро получало воздух с поверхности, заодно освобождая туннели от дыма костров и скопившегося угарного газа. Все ничего, оставалась самая «малость» – попасть в этот «универмаг».
Макс осмотрел дверцу и петли, попробовал ножом на крепость – ржавое, но еще лет эндцать простоит. Замок, округлая хрень типа «черепашка» с единственным отверстием для ключа, закис от ржавчины. В другой ситуации он бы открыл такой запор гвоздем, но здесь взламывать просто нечего, время и осадки сделали свое дело. В наборе сталкера Ильина был маленький ломик-фомка, но строители позаботились и об этом, обварив петли куском трубы, гвоздодером и не подлезть. Рвать гранатой или попробовать отстрелить замок – дело рисковое, привлекать внимание местных «жителей» им с майором сейчас совсем ни к чему. Присмотревшись, разглядел, что кладка дала трещину, стена осела, скособочив своим весом стальной косяк двери. Даже будь у Макса ключ, дверь все равно не открыть. Дела…
Адвокат вернулся в шалаш, проверил Ильина, но там все было без изменений, единственное, майор стремительно бледнел под маской противогаза. Время уходило, а вместе с ним и жизнь не только сталкера Полиса, но и, возможно, самого Максима, да и Серафимы в придачу. Возвращаться без живого майора никак нельзя! Погода тем временем стала совсем гадской, хотя и до этого была не крем-брюле, как любил говаривать Катала. Небо, и до того затянутое облаками, набухло грязно-серой ватой, почернело, и пошел дождь вперемешку с мелким снегом. Но оно и хорошо: плохо для Макса, плохо и для зверья, зачем мерзнуть, мочить шкуру, лучше переждать. Так, по крайней мере, хотелось думать Адвокату.
Цепляясь за ветки, Белявский забрался на ствол поваленного исполина – вес огромного дерева, видимо, не удержали корни, в оставшейся яме на глубине трех метров виднелся бетон. Пройдя по широкому узловатому стволу, Макс взобрался на остатки железной крыши вентларька. Часть кладки сохранилась и все еще прочно держала кровлю, зато с другой стороны зияла дыра. Ухватившись за торчащий сук, он подобрался ближе и заглянул внутрь строения. За прошедшие годы туда намело слой земли, листьев и даже успел прорасти жидкий бурьян, но главное, вдоль стены на глубину трех-четырех метров уходила лестница. Большего было не разглядеть отсюда даже с фонарем. Оставалось, расшатывая ломиком кирпичи, расширить пролом.
Макс размахнулся ломиком, метя плоским наконечником в шов между кирпичами. Первые три ряда расшатало время, осадки, череда заморозков и оттепелей, дальше раствор был покрепче. Махать железякой, потея в резиновом балахоне, делать несколько ударов и прислушиваться-оглядываться, не пришел ли кто на стук дятла-бетонщика, то еще удовольствие.
Погода еще поддавала, не в меру щедро заливая обзорное стекло противогаза холодными каплями дождя, а поднявшийся ветер швырял комья липкого снега; руки в резиновых перчатках заледенели, спина тягуче ныла, постреливая тупой болью в поясницу. Мускулы наливались неприятной, каменной тяжестью. Но все равно в душе было как-то светло и где-то даже радостно: он делает простую работу на открытом пространстве! Не в душных, пропахших дерьмом и ссаньем, крысами и потом сбойках-туннелях, а на открытом воздухе. Пусть радиоактивном и ядовитом, в противогазе…
