– А мне? – протянул с дрезины чуть отдохнувший мужик, устроившийся там, свесив ноги.
– Хрен тебе с довеском! – рявкнул Скиф. – Ты и так половину доли остальных получишь, морда не лопнет?!
– Половину? А чего же половину? – тот расстроено почесал затылок.
– Потому что вторую половину забирает Макс. У меня «движкам» оплата фиксированная: сколько вас до конечного пункта доехало – на столько и делить будем. Чего недоволен? Посчитай, сколько народу в минус ушло, и насколько твоя часть больше стала. Вот, Макс, с кем работаю… Арифметики не знают. Слезай давай, грузом займись.
– А Макс?
Все же несколько знакомый с арифметикой мужик хотел и работу грузчика тоже разделить на двоих, но не вышло.
– Слышь, «динамовец», у тебя вон паспорт есть, так ты навоз за свиньями выгребать не хочешь, ко мне нанялся! Думал, тут бабло легче достается? А Макса без документов со станции не выпустят, так что будешь мне тут один корячиться. Вопросы есть?
Скиф положил руку на кобуру, и вопросов больше не возникло.
Филевская Киевская находилась ближе всего к поверхности, и чтобы попасть на более глубокие платформы, принадлежащие Кольцу и Арбатской Конфедерации, пришлось бы преодолеть множество спрятанных за стенами и полом служебных помещений. Максим осматривался. Колонны выглядели тонкими, как свечки, прямыми, наверное, потому что им не приходилось держать на себе десятки метров земной толщи, отделяющей станцию от поверхности. Конечно, это было неправильно, но отчего-то именно так казалось. Палатки, в которых жили люди, тесной кучкой лепились на одном краю платформы, освобождая все остальное место для большого рынка. Новенькое жилище обнаружилось только одно, остальные старые и чиненые, но разноцветные заплатки придавали им какой-то почти нарядный и праздничный вид.
– Солнэчная Киэвская! – провозгласил Скиф, почему-то коверкая слова.
Через пару минут Максим понял, почему. Речь обитателей станции была ему совершенно непонятна, впрочем… Прислушавшись внимательно, он уловил множество знакомых слов, не русских, но звучавших вполне привычно, именно так изъяснялись соседи по Китай-городу, живущие за переходом в кавказской диаспоре! Но беседовать с ними приходилось нечасто, именно на таком ломаном русском, какой изобразил сейчас контрабандист. Только молодежь шпарила на обоих языках без акцента, от старших иногда приходилось подолгу ожидать, пока подберется нужное слово. Обычно темпераментные соседи успевали руками быстрее объяснить, что именно хотели сказать. Скиф, казалось, любовался на этот пестрый, шумный и веселый базар.
– А почему солнечная?
– Потому что ее тут радиация, как солнышко, сверху пригревает. Так что не задерживайся без нужды. О, Ринатик!
– Кочевник! – черноволосый мужчина подскочил к ним, добродушно обнимая Скифа. – Чего привез, друг?
– Чего ни привез – все тебе!
Максим заметил, что мешки с грузом, которые они с таким риском везли по опасным туннелям, Скиф отдал дешево и без особого сожаления. Как-то не вязалась такая убыточная торговля с тем, что он давно знал о контрабандисте, и уж тем более с тем, что узнал о нем за последнее время. Получив пару увесистых мешочков с патронами и пару гранат в придачу, он скрепил сделку рукопожатием и, лучезарно улыбаясь, откланялся.
– Скиф…
– Что? Продешевил, думаешь? Это я, Макс, сейчас обертку продавал. Внутри тряпок еще кое-что было. Но это уже для Ганзы, хороший покупатель только там и найдется. Здесь у самого крупного барыги просто бабок не хватит покупать то, что я привез.
– А что привез?
– Вопросов многовато. Но тебе скажу: бухло, и не простое, а настоящее, которое не только горит и башню сносит, а которое клопами пахнет! Медикаменты еще имеются, и нигде, кроме Полиса, их не достать. Из оборудования кое-что… Если бы я с этим всем перся через посты, потерял бы половину, а то и весь груз, народ у нас, сам знаешь, какой до чужого добра завидущий! Потому предпочитаю пройти мутантские кордоны: эти лапу загребущую на товар не положат, взяток не берут и документов не спрашивают. И из Полиса мне один путь на Кольцо, тот, который мы проехали: самый прямой, самый короткий, самый дешевый.
– Но как ты узнал? Даже в Полисе никто…
– Ты ведь тоже знал? – Скиф говорил тихо, хотя никто среди этой гомонящей ярмарки не мог бы их расслышать.
– Только не говори, что весь Совет Старейшин напоил, – фыркнул Максим.
– Хорошо, не скажу! – расхохотался контрабандист. – Жди здесь, я схожу насчет пропусков узнаю. – И Скиф вместе со своим последним компаньоном быстро исчез из виду. Только потому, что Максим выглядывал его в толпе, ожидая скорого возвращения, он не заметил нескольких приближающихся к нему военных в черной форме, не похожих не только на местную службу безопасности, но даже на хорошо экипированных ганзейцев.
Удар был таким, что дыхание перехватило, воздух никак не мог проникнуть в легкие, тело пыталось сначала справиться с болью, а уже потом начать дышать. Максим даже не заметил, как что-то черное приблизилось слева, и, потеряв ориентацию в пространстве, оказался на полу, он только мельком увидел над собой потолок и тусклый светильник, и тут же обзор ему закрыла ребристая подошва ботинка. Кровь из рассеченной брови залила глаз, он попытался вспомнить, как защититься от ударов, если все же упал, но все его навыки просто не существовали перед этим профессиональным избиением.
Не слышно было выкриков, мата и сопения, просто то с одной стороны, то с другой его тело ощущало взрыв боли, и он, как безвольная тряпка, валился в сторону. Ни закрыться, ни сжаться в комок, защищая голову, ему не позволяли, заставляя раз за разом открывать хоть какую-то уязвимую зону, и тут же следовал удар по ней. Без эмоций. Без азарта драки. Они выполняли задачу: человек не должен подняться на ноги. Возможно, больше никогда. Некуда было откатиться или отползти, нападавшие не толпились, не мешали друг другу.
Максиму даже не позволили увидеть, сколько их было. Со всех сторон сыпались один за другим удары тяжелых ботинок, не давая хоть на миг оглядеться. Защита оказалась бесполезной, ее просто проламывали, профессионально и хладнокровно. Он попытался все же выбраться из этого круга, но ощутил толчок в бок и упал, стукнувшись головой обо что-то твердое. Треск в ушах был последним, что он услышал.
Глава 10
Цепкие лапы полиса
Бритвенно-яркий свет люминесцентной лампы выедал глаза до самой кости, даже сквозь веки.
Почему так ярко?!
Кожу на щеке, судя по ощущениям, раз за разом, не торопясь и с протяжкой рвал крючья-лапами измененный радиацией жук, подбиравшийся все ближе к мясу. Максим боялся крикнуть, боялся пошевелиться, чувствовал панический страх. Он хотел бы оказаться как можно дальше отсюда и в то же время не мог сделать ни одного движения. Голос, ровный и чуть недовольный, несколько успокоил, но не прояснил обстановку:
