– Семен Михайлович… Если я никому тут не нужен, почему не могу просто уйти?
– Это невозможно. Ты даже упоминать не должен о том, что здесь видел. Кажется, всего-навсего там посмотрел, здесь заглянул… А узнал при этом больше, чем шпион из Рейха, которого недавно к стенке поставили.
– Я не побегу в Рейх рассказывать. И если уж до сих пор никому не болтал, так и дальше могу… – Максим попытался хотя бы проиграть достойно. Пусть старик и не видит в нем умника, но и дураком не считает. Впрочем, Крушинин раскусил его раньше, чем сам Максим познакомился с ним как следует…
– Зачем я вам? – тихо произнес Максим. – Я не самый умный, ничего не умею, кроме как стрелять, и рукопашку немного. В Полисе этого добра валом. Со всех сторон объебон вынесли, короче! И вы еще?
– Я бы отпустил тебя. Система не отпустит, – Учитель в первый раз отвел взгляд в сторону, до того Максим все время видел цепкие холодные глаза. Врет? – Никакой самой мелкой помехе не нарушить работу механизма. Этого никто не допустит. И уж тем более – я. Который непосредственно участвовал в его создании. А ты думаешь, по понятиям живут только блатные? У всех есть корпоративные правила… И они нерушимы.
Максим на несколько секунд лишился дара речи, союзник превратился во врага. Пусть он лично и не держит зла, но его детище – хранилище знаний – ему дороже живого человека. А он-то думал, что Семен Михайлович… Все враги. Все, кто имеет хоть малейшее отношение к проклятой системе. Максим подался вперед, не зная, что сейчас сделает, стукнул кулаком по полированной поверхности стола, не помогло, он смотрел на лопнувшую кожу руки, бессильной нанести удар. Старик защищен своей слабостью и беспомощностью лучше, чем если бы был облачен в броню и АРК-1.
Учитель не испытывал страха: ну да, Белявский немного отличается от остальных. Они все приходят сюда, как чистые листы. На которых ему еще предстоит написать то, что нужно. Сначала он просто копирует основы, которые им всем предназначено узнать. Те, что придумал и отмерил он сам… Вроде как ксерокс в старые времена. А вот если место останется, тогда можно будет дописать что-то еще. И молодой человек получит большое преимущество перед другими, ведь каста браминов владеет тем, что владеет миром, – информацией. До сих пор этот порядок не изменился. И пусть многие думают, что сила или капитал помогут им занять высокое положение… Неправда это. Силу надо правильно использовать, с умом… Только тогда она не израсходуется впустую и принесет результат.
Случается, что ему очень нравится новый листок, то есть ученик. Тогда уж он втихую, на полях дописывает что-то такое, чему не научит больше никто. Но, кто знает, на пользу ли это его ученику? Ведь давно известно: многие знания – многие печали!
Этот листок потрепанный, но прочный, как пергамент. Грязноват, как будто на нем сделали не одну запись, но стерли за ненадобностью. Стандартный текст на нем уже написан. И даже добавлено кое-что сверх необходимого. А листок кажется таким надежным, что хочется увековечить здесь все, что только возможно. Он выдержит. Вот только когда-нибудь будет уничтожен за написанную на нем чужую ересь.
– Я очень хотел бы договориться с тобой, чтобы ты назвал меня своим другом не по ошибке и не потому, что я тебе это сумел внушить, а сам протянул бы мне руку. И я бы принял. Максим, неужели ты думаешь, что я буду использовать знание во зло?
– Будете, – а это умение влезать в душу и выворачивать ее наизнанку… Это ли не знание во зло? Такой же яд, как химическое отравляющее вещество, тоже не пахнет и вкуса не имеет.
– Тогда почему же Полис до сих не стер с лица земли другие станции? Здесь сосредоточена сила пострашнее армии Ганзы, боеприпасов у нас хватит и без поставок из Бауманского Альянса, войска обучены лучше, потому что нигде нет столько профессиональных кадровых военных. Почему никто не направил всю мощь этой машины на разрушение?
– Потому что еще время не пришло? – предположил Максим.
Семен Михайлович мысленно поаплодировал. Да это не пергамент, пожалуй, а каменные скрижали. И чем прочнее материал, не подверженный разрушению, тем труднее добавить на него что-то свое… Разве что уступит сам. И Крушинин понимал, что парень и в самом деле внимательно слушал его, крепко запомнил и сейчас обратил все это против брамина, которого считал своим врагом! Осмелился выйти на поле боя с чужим и непривычным оружием. Браво, мальчик!
– Я рассказывал тебе про человека, который принес звезду с неба, но она испугала остальных, ее свет ослепил глаза, привыкшие всматриваться во тьму. Люди давно полюбили тьму больше света… Но не здесь. Полис – это звезда во мраке, светильник, где еще сохраняется огонек знания. А где знание – там нет места разрушению.
– Это потому что у вас еще недостаточно знания для больших разрушений.
Максим отвернулся. Крушинин не отвел взгляда в ожидании, не оправдывался и не задавал вопросов. Казалось, что-то понял. Но в этот момент за спиной открылась дверь, в проеме показался хмурый усатый кшатрий, кивнул на Максима:
– К полковнику.
– Мы еще не закончили беседу, – с нажимом произнес брамин.
– Закончили! Юшкевич только что получил показания майора Ильина. И требует объяснений. Семен Михайлович, у меня же приказ! – кшатрий отвел глаза от пронизывающего взгляда старика и приказал конвоирам увести Белявского.
Брамин остался в одиночестве, вздохнул и задумался:
«А ведь парень уже почти начал говорить! Сейчас Юшкевич попытается взломать этот сейф, грубо, как медвежатник, когда стоило аккуратно вскрыть замки тонким инструментом, не повредив их. Хотя этот упрямец не сдастся сразу, есть время подумать». Запретить можно… А вдруг что скажет? Хотя на разговорчивость Белявского под давлением тем более не приходилось рассчитывать, если только полковник не изобретет что-то принципиально новое.
Максим еще лучше понимал, что именно его ожидает. А соврать не удастся, номер войсковой части тут же проверят знающие люди, уличат во лжи. Военным не надо бегать до Генштаба, чтобы определить местонахождение, тут они побольше браминов знают. И будет хуже… Ему-то хуже некуда, а вот Симке? Майор Ильин не рассказал бы всей сути дела, но знал достаточно, чтобы недостающие пробелы заполнились с помощью допроса. Теперь не будет ощущения, что ему лезут в мозг, кшатрии скорее кулаком работают. Ну, к этому он давно привык. Только бы Симка…
– Макс!
Она шла за ним, бежала, не поспевая за быстрым шагом конвойных.
– Найди учителя! Он тебе поможет отсюда…
Удар по ребрам будто разом перекрыл кислород. Хорошо же, больше они ни одного слова не дождутся, если не дали сказать самое главное. Железная дверь с надписью «Посторонним вход строго воспрещен» захлопнулась. Серафима осталась одна перед неподвижными и безучастными охранниками с одинаковыми орлами на виске. Долго смотрела на дверь, будто читая надпись по слогам, потом сорвалась с места и затерялась на станции.
Глава 12
Адский рай
Максима ввели в белое прямоугольное помещение, внутри было очень светло и холодно. Комната как комната, на больницу похожа: стеклянные шкафы жмутся вдоль стен, низкие столики с блестящими кастрюлями, белые круглые стулья, свернутый кольцами толстый резиновый шланг в дальнем углу. А главное, в центре необычный, дырявый стол очень уж похожий по форме на человека раскинувшего руки. Обычный лазарет. Но множество привязных ремней на столе и бетонный лоток, переходящий в сливное отверстие в полу, прикрытое решеткой, совсем не понравились.
