– Сима, тащи, – спокойным голосом позвал Крушинин, – теряем время, его под капельницу надо бы, хоть на физраствор. В Рейхе есть, я знаю.
Крови он потерял много, но отдельные части тела слушались исправно. Значит, не критически много. Жаль. Сжимая зубы от боли, Максим терпел это медленное передвижение ползком, потому что понял, что идти никак не сможет. Нога распухла, дергала болью, жгучей, до самого нутра. Кость голени цела, уже проверил, но по ощущениям с нее будто стружку сняло осколком, не говоря уж о вырванном куске мяса. Кто-то уже перетянул повыше раны жгутом, скорее всего, Крушинин. Брамин на все руки… Только вот тяжести таскать не приучен, да и старый слишком. К дверям Тверской Белявский даже свет фонаря видел будто сквозь туман. А вроде перед атакой тигра белую пелену разогнало ветром? Трудно было сейчас понять, что на самом деле происходит, а что кажется.
Заскрипела дверь, после недолгих объяснений старика с постовыми, Максим почувствовал, как тело отрывается от надоевшего жесткого пола, и его куда-то несут. Уложили не слишком бережно, и он на некоторое время снова вырубился. Пробуждение напоминало страшную галлюцинацию: кроме пары офицеров Рейха, брамина и стоявшей поодаль Симки в него вперил немигающий взгляд полковник Юшкевич!
– Так вот, значит… Господин штурмбаннфюрер, имею предписание доставить Белявского в Полис. Вот, ознакомьтесь с документами.
Пока местный офицер службы безопасности, вызванный на происшествие у входа, просматривал бумаги, мрачнея на глазах, Максим начал замечать детали. Полковник отчего-то напялил на себя полевую форму, любимую сталкерами, и в звании понизился вдруг за один день до капитана. Манеры у него стали несколько другими, перед штурмбаннфюрером вел себя как-то неуверенно, заглядывая в собственные же бумаги, будто и сам сомневался, правильно ли там все написано. Прежде чем Максим успел вслух этому удивиться, Юшкевич быстро наклонился к нему, и знакомые металлические нотки пробились даже сквозь шепот:
– Вякнешь хоть слово не по делу – найду и другие предписания, что у тебя сестра мутант. Особо опасный. Да им и бумаги не нужны, достаточно присмотреться, как следует. Понял, нет?
Максим кивнул.
– Ну, вот и хорошо, гражданин Белявский! – громким голосом типичного кшатрия гаркнул полковник-капитан. – Сопротивляться задержанию не будете. Все в порядке?
Штурмбаннфюрер кивнул и сделал знак караульным навести порядок на посту, начисто вымыть закапанный кровью пол.
– Медицинская помощь не требуется. Окажем сами на месте. Здравия желаю! – и коснувшись орла, отдал приказ уже своим сопровождающим донести носилки с раненым военнопленным до дрезины.
Максим искал взглядом сестру. Она шла рядом, прятала глаза. Семен Михайлович взял ее за руку и повел впереди. Дрезина оказалась моторизованной, с двумя платформами. На одну уложили носилки, на вторую забрался полковник. Конвоя Полис выделил аж пять бойцов, не мало ли против старика с девчонкой и раненого, подумал Белявский. Считая еще и самого Юшкевича. Дрезина тронулась с места, на моторе не трясло и не дергало, как на ручной, боль немного утихла, в голове прояснилось. Сверху проплывали закопченные тюбинги.
– Товарищ капитан, куда едем? – со смешком поинтересовался Крушинин, до сих пор хранивший молчание.
– Опять издеваетесь, Семен Михайлович? Ну, теперь-то вы попались… Соучастие побегу, утаивание информации… Или наоборот, разглашение? – Юшкевич отдал указание остановиться, но не глушить мотор.
Спрыгнул с платформы дрезины и отправил по двое-трое бойцов в разные стороны проверить туннель, перекрыв его заодно от посторонних. Похоже, продолжить разговор, начатый в допросной, он собирался именно здесь, не терпелось до Полиса. Старик тоже спустился на землю возле стены, Симка, никого не спрашивая, пронеслась к брату и крепко обняла его, защищая, поблескивая красными огоньками злых прищуренных глаз. Полковник отвернулся и глядел на брамина.
– Значит, устроили побег, Крушинин? И прямо в Рейх, рассчитывая, что контрразведка глупее ваших адептов?!
– Не глупее… Если вы смогли так точно рассчитать наш маршрут и даже явились лично, пользуясь тем, что вас здесь не знают в лицо. Но фамилию и звание грозного полковника, разумеется, слышали. И что вы собрались мне инкриминировать?
– Ну, как минимум, содействие в побеге по предварительному сговору с Белявским.
– И где доказательства? Я не одному кшатрию попался на пути в сопровождении этой девчушки, ваш Джексон и конвойный видели пистолет, которым она мне угрожала. Пока это не пахнет предварительным сговором. Под дулом ПМ меня заставили показать выход, оружейку и место хранение снаряжения, а потом еще и против моей воли утащили на поверхность! Или вы думаете, что в мои-то годы становятся сталкерами добровольно? Хорошо, попрошусь тогда к Мельнику, может, возьмет опытного и обстрелянного…
– Вы свои собственные правила нарушили, уйдя из Полиса.
– Ровно на одну станцию. Это не запрещено правилами браминов. Не трудитесь. Юрий, у вас ничего не выйдет… Лучше объясните, почему пошли на такой риск и оказались тут сами.
– Потому что не хуже вас умею внимательно слушать! Девчонка трещит без умолку. И я знал, что ни на Красную линию, ни на Театральную этим двоим хода нет, – хладнокровно, будто и не разочарованный неудачей с обвинением Крушинина, продолжил Юшкевич. – На Китай-город они не сунутся, далеко и опасно, парень бы добрался, но не с сестрой. По бульвару не пойдут. Белявский уже ознакомился со Знаменкой, и нетрудно предугадать, что отправится в обратную сторону.
– Вы действительно на своем месте, Юрий, – одобрительно кивнул в полутьме брамин. – Но ни вы, ни я так и не добились результата…
– Результат сейчас будет! – рявкнул полковник. – Я не Джексон, мучить не люблю, но мне нужен ответ, прямо сейчас!
– Липенко убил моего отца, – глухо произнес Максим. – Я узнал об этом там, в Генштабе… Он действительно вел себя, как шизанутый, орал об этом и пистолетом размахивал.
– И это потому ты пошел на него, броником прямо на пули? Сам такой же, значит… – уяснил для себя хоть полправды Юшкевич. – Вы знали, Семен Михайлович?
– Догадывался… – загадочно ответил Крушинин. – Потому просил тебя не трогать парня, подозревал личные мотивы. Теперь ты понимаешь, что они не сообщники?
– Начинаю понемногу разбираться… – из туннеля на громкий голос командира показался боец. – Назад! Контролировать дистанцию двести метров! В обе стороны, до новых указаний. Не хватало еще, чтобы подслушали, – добавил он.
Серафима обмякла и села на пол дрезины возле брата. Максим сжал ее руку, но что тут сделаешь и скажешь? Значит, она еще на что-то надеялась? Что отец еще мог вернуться? Юшкевич тоже это заметил, легко вскочил на платформу рядом с ними.
– А теперь давай остальное. Полиса вам мало было на разборки с архивариусом?! Почему убивать его надо было в Генштабе? Что вы там искали? А искали все же вместе, как-то это связано. Говори!
