Все умолкают. Так тихо бывает только перед взрывом. Стоит пошевелиться – и нам конец.
– Доброе, – неожиданно успокаивается Оскар. Он пристально смотрит на Матвея, а затем резко опускает глаза. Связь разорвана. Убийство отменяется.
Громко выругавшись, изобретатель падает рядом с Ольви.
– Начнем, пожалуй, – чешет в затылке гость из прошлого. – Поздравляю вас с успешным выполнением задания…
– Я бы так не горячился, – охлаждает его пыл Матвей.
– Проясним это позже, – обещает Оскар. – Сейчас о карме. Запас будет обнуляться быстрее обычного, потому что мы балансируем на лезвии. Прогуляйтесь по приграничному полю, возьмите – украдите, если точнее, – себе флешки. Пароли вы вчера нашли. Но помните: зеркало, которое покрывает землю, – кармопотребитель. От него заряжаются «плоды».
За обсуждениями пролетает час. Альба больше не поет – что-то царапает на стене. Я напрягаю зрение.
«Динь-дили, дили-дон. Это все сон».
Ты права, подруга. Наше настоящее замерло, когда нам было девять. Это все сон.
Попрощавшись с ребятами, я возвращаюсь в реальность.
Кир хрустит сухарями – кто бы сомневался – с сыром. У меня нет настроения спорить, поэтому я лишь обреченно вздыхаю.
– Как прошло?
– Сегодня вечером заберем карму и уже скоро отправимся в третий блок.
– Точно?
Я хлопаю его по плечу.
– Более чем.
– Как себя чувствуешь?
– Отлично. – Я закатываю глаза. – Ты не моя мамаша. Чего паришься?
– Не смешно.
– Тебе ведь известно, ради чего я это затеяла.
– Сова, очнись! – Кир щелкает пальцами у меня перед носом. – С чего ты взяла, что Оскар не кинет вас? Где гарантия?
– Найди мне другой выход.
– Иногда нужно смириться. – Он отбрасывает пачку с сухарями.
– Как ты можешь?!
– Мы друзья? – Это чужой голос, слишком холодный для Кира. Слишком жестокий.
– О чем ты? – Я прижимаюсь лбом к его виску. – Конечно, друзья.
– И никаких тайн? – улыбается он, поворачиваясь ко мне.
– Никаких.
– Тогда что это? – Отстраняясь, Кир вытаскивает из кармана помятый лист бумаги, бросает его мне и вскакивает. – Что это, Сова?!
Я касаюсь взглядом имен тех, чей таймер уже запущен.
– Кир, послушай…
– Нет, Сова! Я не хочу тебя слушать! Ты… – Он пинает коробки. Поднимается столб пыли. – Ты не сказала!
– Я не успела. Не успела.
– Врешь! Ты и не собиралась!
Я до боли закусываю губу.
– Да, вру. Ты прав. Наверное, боялась.
– Утешители бы тебе помогли. – Сквозь лед пробивается прежний Кир.
– Нет. У меня есть шанс вылечить Эллу. Если получится – вылечусь и я.
– Спустись с небес!
– Кир…
– Я думал, мы друзья.
– Друзья!
– Уходи, Сова. Гробь свою жизнь, пожалуйста! Но не у меня на глазах. И кстати, Карину уволили. – Он выбегает из штаба и хлопает дверью.
Я стискиваю зубы и проглатываю обиду. Пора возвращаться домой. Переодевшись в толстовку и забрав костюм Утешителя, – оказывается, Кир вчера все постирал, – я несусь к небоскребам. Надежда догнать его по пути гаснет.
Оставшиеся полдня я пересматриваю наши с Киром видео.
Не обижайся. Незнание – благо.
С ребятами я встречаюсь в полночь у приграничья. Каждый из нас прихватил с собой по рюкзаку.
Пыльная широкая дорога с обеих сторон зажата умирающими недостроенными зданиями. Она ведет к столам, чьи тонкие ножки впиваются в зеркальное поле. Флешки на поверхностях накрыты стеклянными полусферами. Вдоль стены, оберегающей от жизни за, тянутся камеры, но нам все равно: мы в непозволительно больших белых костюмах. Мы вновь безликие роботы.
– Подождите здесь, – бросает через плечо Матвей. – С вашей планемией только по таким местам шляться.
– Эй! – Я обгоняю парней и преграждаю им дорогу. – Мы же команда! И не стоит беспокоиться за мое самочувствие. Я не маленькая!
– Шейра, он прав, – вмешивается Альба. – Они помнят о четверке сбежавших и будут искать нас. А двоих Утешителей, пришедших ночью за кармой для тяжелобольных, никто не заподозрит.
– Да идите вы!
– Успокойся, красотка, – покатывается со смеху Ольви. – Я не хочу лицезреть твое худшее из настроений.
– Придется.
Я сажусь на ступеньку одноэтажного дома. Изредка скрипят ставни – недостройка плачет.
Меня вряд ли кто-то заметит, зато я увижу все: троих Утешителей, работающих на горизонте, наших ребят, остановившихся у крайнего стола, отражения луны и звезд в стеклянных полусферах.
Ветер спит, и мне кажется, что весь мир слышит мое дыхание.
Альба опускается рядом и достает из рюкзака два кусочка бисквита. Воздух наполняется ароматом ванили.
– Да, я все еще учусь на повара. Будешь?
Я не сдерживаюсь и нервно хихикаю.
– Хочешь меня отравить?
– Зря ты так. – Альба снимает маску. – Он очень любил выпечку.
– Да, я помню. Особенно бисквиты.
– До маминых мне далеко, но я обязательно научусь. После Университета открою ресторан. Как жаль, что он не оценит. – Она упирается взглядом в ботинки. – Шейра, я… постараюсь не вспоминать о прошлом. Но ты знаешь, как это сложно.
– Назови его по имени.
– Что?
– Почему ты не называешь его по имени?
– Не понимаю.
– Ник. – Я впиваюсь пальцами в ее плечо. – Чего ты боишься? Скажи!
– Ник…
– Ответь, кто его убил.
– Ты сошла с ума!
– Нормальным здесь не выжить. Скажи, Альба. Кто его убил?
– Зачем? – Она вот-вот заплачет. – Что ты вытворяешь, Шейра?
– Скажи!
– Ты! – выплевывает она. – Ты, ты, ты! Но нам придется работать вместе, как бы тебя это ни раздражало!
Индикатор Альбы начинает гудеть. Она надевает маску и закатывает рукав. Ярко-красное свечение тонет в ночной мгле.
– Что это такое, черт подери? – бормочет моя бывшая подруга. – Я обновляла запас дома. Полчаса назад.
Волосы Альбы плавно обесцвечиваются.
Нет, не сейчас. Я нуждаюсь в твоей ненависти.
Я оглядываюсь на поле: парни «обработали» первый ряд и идут ко второму.
