– Но мне некогда отдыхать! Ты должен… – Глаза мутнеют. Тело расслабляется.
Не забывайте дышать, Марфа. Вы же еще не на дне, правда?
Ольви кидает шприц на стол.
– А теперь объясни мне, Шейра, какого черта?
– Она не сумасшедшая, – выдыхаю я.
– Серьезно? Тебе принести заключение Утешителей?
– В таком случае у меня тоже поехала крыша. Я слышала о Ларсе. Этот человек существует.
Я рассказываю Ольви все, что знаю о странном ученом.
– Возможно, у твоей мамы проблемы с психикой, но это не связано с Ларсом.
Он не успевает ответить – в комнату врывается Матвей.
– Разреши мне… попробовать. Я разбираюсь в индикаторах. – Он вертит в руках серую коробку.
– Откуда? – Я сжимаю кулаки и подхожу к нему. – Откуда, а, Матвей?
Я открыла ему свою тайну, а он ничего не дал взамен. Меня охватывает желание сорвать с него маску, посмотреть в глаза того, кто так любит безликость. Нет, у него не планемия. Он прячет нечто большее, чем болезнь.
– Где твое слабое место? – тихо, но четко произношу я. – Почему ты с нами? Как тебе доверять? Ты так усердно прячешься, что я начинаю сомневаться. А вдруг ты предатель?
– Сейчас не лучшее время для допросов, Шейра.
Нет, я не отпущу тебя, любитель чипсов. Бойся. Чем сильнее твой страх, тем увереннее я себя чувствую.
– А когда оно будет лучшим?
– Никогда, – отрезает он. – Я хочу помочь. Хотя бы попытаться.
– Хорошо, – внезапно соглашается Ольви. – Ты прооперируешь ее?
– Да.
– Мы подождем на улице.
– Чего ты боишься, Матвей? – Я не двигаюсь с места.
Он наклоняется ко мне и обжигает мое ухо дыханием.
– О страхах я предпочитаю молчать.
– Что же… Удачи, – цежу я и выбегаю в коридор.
Дышите, Марфа, дышите. Вы не на дне.
Альба спит, дверь во двор распахнута. Ольви сидит на крыльце.
– Можно? – Я опускаюсь рядом.
– Вряд ли тебя смутит мое «нет».
– Здесь ты прав, – грустно усмехаюсь я.
Ветер гладит поле бесконечными сквозняками и где-то у горизонта встречается с суетой города. Из-за дорог в небе не видно Большую Медведицу.
– Мне жаль.
– Я знал, что ей осталось недолго. – Ольви запрокидывает голову. – Но надеялся, что успею добраться до серверов.
– У Марфы планемия?
– Да. Редкий случай. Мне не было и года – так сказала сиделка, которую нанял отец. А сам он смылся, когда прочитал заключение Утешителей. Мама… закрашивала зеркала. И вечно повторяла, что любит море. Карма то падала, то резко подскакивала. – Ольви втягивает воздух. И снова тонет. – С этими «прыжками» мы боролись до сегодняшней ночи. Ты ни за что не поверишь, но маме всего пятьдесят. И как после этого любить Семерку?
Я опускаю голову, но он берет меня за подбородок.
– У нас нет войн, а люди продолжают гибнуть. Так какая разница из-за чего? – Ольви закатывает рукав моей толстовки и с отвращением смотрит на индикатор. – Она сошла с ума из-за этой штуки.
– Мы должны наведаться к Ларсу.
– А как же третий блок?
– Подождет.
По крайней мере, у нас в запасе две недели.
Я достаю из кармана планшет – полчетвертого утра. В левом углу высвечивается шестнадцать пропущенных. На протяжении этих трех дней родители звонили мне, а я никак не решалась ответить. Я слишком слаба, чтобы говорить правду.
Планшет начинает вибрировать. Глория Бейкер онлайн. Теперь, когда я меньше всего настроена лгать, меня прижимают к стене.
Улыбка. Ровный голос. Легенда. Кажется, ничего не забыла. Я принимаю вызов.
– Доченька, что случилось?! Мы никак не дозвонимся ни до тебя, ни до Эллы! – возмущается мама. – Три дня, Шейра! Три!
– У нас были некоторые… дела, – чеканю я.
– Включи видео! Немедленно!
– Элла спит. А я не дома.
Я с удивлением отмечаю, что не соврала. Наверное, сестра и правда отдыхает.
– Глория… – хмыкает папа. – Успокойся, дорогая.
– Успокоиться?! Да я не сплю уже трое суток!
Я не могу расслабиться. Каждый мускул на лице дрожит, щеки пылают. Меня душат воспоминания, а я упорно повторяю легенду.
– Мам, все хорошо. Я устроилась на работу и сейчас занята. А Элла…
– Шейра, – всхлипывает мама, – где она?
– Мне пора, прости, – проглатывая рыдания, шепчу я.
– Где она?! Шейра, не бросай трубку! Где Элла?!
– Я тебе потом перезвоню, хорошо? Пока, мам! – Я отключаюсь и даю волю слезам.
К счастью, Ольви ни о чем не спрашивает. Мы сидим молча, прислушиваясь к пению сверчков и приглушенным звукам дорог.
Динь-дили, дили-дон. Это все сон.
– Пойду проверю, как там Матвей, – через некоторое время нарушает тишину Ольви.
Я не хочу подниматься. Мне нравится тонуть в неизвестности. Нравится верить. Но я пересиливаю себя и иду за… другом. Нет, он не выскочка. Сегодня я это поняла.
Альба до сих пор без сознания. Я рада. Моя бывшая подруга не предложит мне бисквит.
Прости меня. За Ника. За мою слабость. За то, что я питаюсь твоей ненавистью.
Мы можем жить нормально, правда. Но в разных комнатах. В разных домах. В разных концах города. А желательно – на разных планетах.
Я замираю у двери в спальню Марфы. Открыть… Это же так легко.
Интересно, о чем думала Карина пятнадцать лет назад, мчась по коридору? Догадывалась ли она, что ждет ее в палате?
Я дергаю за ручку.
Вдох. Сердце готовится к борьбе с ребрами. Ему не нравится жить в костяной клетке.
Матвей стоит у окна в окровавленных перчатках. На запястье Марфы мигает индикатор. Черным. Ольви без устали гладит маму по плечу.
– Она же проснется? – ровным голосом спрашивает он.
– Организм отторг чип. У меня не получилось ее спасти.
Дальше все происходит под толстым слоем ваты.
У вас тоже нет жабр, Марфа. Как жаль.
Ольви бьет Матвея. Изобретатель уклоняется. Я прошу их успокоиться. Без толку. Смотрю на женщину, чей страх перед зеркалами угас минуту назад. Провожу ладонью по морским брызгам на ее «полотнах».
За тонкой пленкой краски поселилась пустота. Сердце Марфы выпорхнуло на свободу.
Я сажусь. Тру виски. Нет, это сон. Кошмар. Очередной кошмар. Город номер триста двадцать так не поступает. Он заботится о своих жителях.
